Четверо мужчин для одной учительницы

Ланска Ева

Так вот как выглядит счастье. И почему жизнь не может состоять лишь вот из таких мизансцен? Безграничная нирвана, погружение друг в друга, продолжение вечного диалога, когда с губ срываются слова, но они являются лишь фоном, голосов никто не слышит, лишь их вибрация в воздухе расползается по коже. Разговор двух субстанций ведется на неизвестном языке, на уровне подсознания. Субстанциям этим не дано понять друг друга, они могут, лишь сливаясь, чувствовать себя чем-то целым, чем-то важным и совершенным... Мужчина и женщина. Любопытно, как выглядят две энергии во время соития? Два луча света сливаются в одну вселенную, светящуюся, почти прозрачную блуждающую

звезду, окруженную нимбом. Но и это только на какие-то мгновения. В эти моменты хочется аккумулировать все ресурсы памяти. Невозможно продлить, но можно запомнить, запечатлеть и передать с генами следующим поколениям. Может быть, в этом и есть главный смысл движения времени? Остановить и задержать нельзя, но можно загрузить в программу будущей реальности, где нет пространства и времени...

Эти мысли пронеслись в Наташиной голове, словно листья, сорванные сильным ветром.

– Любопытно, – вслух сказала она.

– Любопытство – основной инстинкт человека, – подхватил Влад. – Его суть заключена в самом слове и лишь по-русски читается так явно. Любопытство – пытка любовью, испытание любовью... Мне кажется, это и есть смысл пребывания человека на земле... Человеку доступно ее познать, но не понять, как познать, но не понять Бога...

Наташа вздрогнула. Кроме Вики никто и никогда так не отвечал вслух на ее мысли...

36

Дома сил хватило лишь на то, чтобы упасть на розовый диван и раскрыть свою возвратившуюся сумку. В потайном карманчике лежал студенческий билет. Она была уверена, что потеряла его, оправдывалась в деканате за его пропажу, его же нужно было сдать. Больше ничего в сумке не было.... Прочел кто-то мой «Дневник В.Ш.», – тоскливо подумала она, – бомж, наверно, какой– нибудь. Влад сказал, что нашел сумку в кустах, в сквере. Кому он еще мог достаться... – Сердце сжалось от обиды и отчаяния. Вика и дневник в обмен на Влада и студенческий, – пришла странная мысль. На каких весах мерить потери и находки?

С этими мыслями она заснула, и первое, что сделала, проснувшись утром, предупредила на работе, что заболела и не придет. Влад собирался показать ей дом, ради которого, по его словам, он и приехал в Россию.

Телефонный звонок Алекса поймал ее уже на пороге.

– Доброе утро, дорогая.

– Доброе утро, милый.

– Я звоню узнать, как ты себя чувствуешь, как настроение?

– Спасибо, милый, уже лучше...

– Я очень рад. И хочу сказать тебе, что очень соскучился и жду тебя. И родители спрашивают, когда ты приедешь. В среду прилетает дядя Жорж с семьей, хочет познакомиться с тобой. Я сказал, что ты появишься в самое ближайшее время... Ведь так? Я же не могу обмануть дядюшку?

– Конечно, милый. Я сегодня же закажу билеты и сообщу точную дату прилета.

– Это было бы замечательно, дорогая...

В электричке пахло горелой листвой, куревом и дорогой, казалось, со скоростью мелькающих желтеющих лесов и прыгающих крыш жизнь меняется навсегда. Пыльное сентябрьское солнце пересчитывало окна вагона и пассажиров по головам. В русых волосах Влада золотились медные проволочки.

Три часа пролетели совсем незаметно.

– Куда мы все-таки едем? – спросила Наташа, только когда они пересели в «жигуленок» частника, лысеющего дядьки в несвежей рубашке с татуировкой «Игорь» на волосатых пальцах.

– На границу! – весело отозвался Влад. – То, что нам нужно, находится на границе Московской и Тверской областей, в живописном уголке России, на месте слияния двух рек – Волги

и Шоши, как написано в путеводителе. – Влад развернул карту и ткнул в какую-то точку. – Вот здесь.

– А, ну знаю, с полчаса ехать, – кивнул дядька и забарабанил по рулю средним пальцем, подписанным буквой «о»...

Влад вел Наташу за руку по узкой заросшей тропинке, не дающей и намека на то, что она приведет к людям.

– Ты уверен, что мы не заблудились? – спросила она просто так, не чувствуя ни капли страха.

– Не бойся. У меня есть карта, а у тебя есть я, – улыбнулся Влад, придержав перед ней ветки.

Пахло осенней грустью, грибами и прелыми листьями. Наташа наслаждалась этим дурманящим коктейлем, приправленным ощущением нереальности происходящего.

– Вот! Вот он, красавец! Я его уже вижу! – вдруг победно прокричал Влад, указывая на показавшееся сквозь ветки темное пятно. Они вышли на открытое пространство, посреди которого возвышалась старинная усадьба – трехэтажное строение непонятного цвета с колоннами и подтеками. Казалось, она сохраняла достоинство из последних сил, словно состарившаяся выпускница института благородных девиц. Окна на первом этаже были выбиты, грязные подтеки на стенах выдавали предприимчивых сельчан, сдавших трубы в металлолом, но колонны еще хранили стройность, а щербатая парадная лестница – даже торжественность.

– Чей это дом? – спросила Наташа.

– В нем когда-то жил один старый граф. Я читал об этом, но прежде, чем написать историю его замечательной жизни, хотел найти этот дом. Вот, нашел...

– Чем его жизнь была замечательна?

– Я тебе расскажу обязательно. Немного потом, – ответил Влад, и Наташа улыбнулась его стилистической неточности. – А сейчас давай устроим пир!

– Где устроим?

– В каминном зале, моя королева! – засмеялся Влад и обнял Наташу за плечи. – Ладно, не удивляйся. Я здесь был уже. Убрался немножко, кое-что привез. Не могу же я привезти даму в мусорный дворец!

На втором этаже дома и правда находился каминный зал. Большой, почти целый камин еще хранил следы затейливой мозаики. Рядом из двух ящиков, покрытых подушками, были устроены сиденья. Имелся также не понято как сохранившийся деревянный стол, одноразовая посуда и приборы, салфетки, скатерть и даже свечи. Это было чудо...

– Где ты все это прятал? – удивилась Наташа.

– Старый граф любил делать заначки от графини, – засмеялся Влад. – Есть места.

Влад принялся выкладывать из рюкзака продукты, вино, хлеб, потом принес откуда-то пушистый плед и завернул в него Наташу.

– А то замерзнешь, пока я справлюсь с камином, – сказал он.

Наташа следила за его точными движениями, погружаясь в размышления. Смотреть на огонь – единственное занятие, которое позволяет заглянуть внутрь себя, абстрагируясь от внешнего мира. Сегодня было все иначе. Он стоял к ней спиной, взгляд на его сильные плечи, руки в светлых волосках, русые волосы рождал в ней незнакомое раньше ощущение реальности нереального. Сухая подтянутость, гибкость, естественная, природная сила. Его силуэт прозрачен... Или призрачен... Он подошел ближе, и, кажется, она услышала его улыбку. Эти потертые джинсы и серый свитер под горло... Она же не переносит мужчин, которые носят джинсы. Плебейское обмундирование, недостойное джентльмена... Он, кажется, говорил, что их подарил какой-то старинный друг из Женевы, он давно его не видел. Нормальные джинсы. Ему идут. Они же почти незнакомы.