Четверо в каменном веке. Том 2

Селиванов Дмитрий

– Давайте уже, целуйтесь!

Внезапная фраза Ольги снова застопорила процесс. Михаил прокашлялся:

– Оленька... Ты не приболела, часом?

– Да, Оля. Странно для тебя такое...

– Нет, не заболела. Но голову от желания конкретно сносит. Короче, я сама же сказала, что видеть вас не могу, но... Другой порнухи мне не найти... Да целуйтесь вы!

– Вот что, подруга! Идём.

Ира решительно потащила супругу из комнаты. Захлопнула одни двери, потом в прирубе.

– Сядь, а то я будто с титьками

говорю.

Ольга присела на кровать. Действительно, при такой разнице в росте Ирине приходилось говорить издалека или задирать голову.

***

Михаилу за двумя дверями ничего не было слышно. Но он решил, что тащиться и подслушивать – не стоит таких усилий. Чего раненый бок тревожить. Сейчас девчонки вернутся. Не всю же ночь они там... Или всю? Его встряхнула сначала мысль, что его бросят на пороге удовольствия – организм-то уже настроился. А потом разыгралась фантазия: две девушки, вдвоём, на узкой кровати... Да не-е-э... Он сам бы тогда оказался в той комнате, а девушки – с удобством на разложенном диване. Не будет такого... Михаил разочарованно вздохнул. Сейчас они вернутся.

Он почти угадал. Вернулась. Но только Ира.

– Всё! Я договорилась. Оля нам не помешает. По крайней мере – в процессе процесса. А там уж – как сам будешь себя чувствовать. Если смогёшь, то... А чтобы не разбередить бок, я сама всё сделаю. А ты лежи на спинке, наслаждайся.

Она подмигнула и потянулась к вороту рубахи.

Глава 3. День колбасы

Сквозь сон пробились голоса, заглушённые кухонной переборкой.

– А ты, грю, уже готов. Он так засмущался.

Колокольчик Ирины зазвенел на полную громкость. Ольга тоже добавила. Её низкий громкий смех не могли сдержать не то, что фанерная заборка, но, наверно, и брёвна стен не справились бы. Дальше ничего не разобрать, слишком тихо. Михаил полежал, решая – красться подслушивать или тут остаться. Потом решил не вставать. Главное, что в семье спокойствие, никто ему мозг не выносит. И даже более того. Мысли вернулись к прошедшей ночи. Никакого тройничка, как он фантазировал, не случилось. Да, случилось с обеими, но в комнате девушки появлялись по очереди.

Тут организм затребовал сводить его погулять. Михаилу пришлось всё-таки тащиться до туалета...

***

– А сама думаю: жаль. Если уже готов, то слишком быстро получится.

– Зря переживала. Я же слышала, что ты после меня ещё раз на Мишку забралась.

– Оль... – Голос Ирины с задорного сменился на просящий. – Что ты постоянно Мишу как... Как собаку.

– Ми-и-и-шу. Не «Михаилом» же звать, слишком официально.

– Но и не «Мишкой». Ему же обидно...

– Думаешь?

– Точно говорю. Меня, знаешь, как бесило, когда Андрей так называл...

– Мишкой? – Со смехом перебила подруга.

– Не-е-е! – Ира тоже

рассмеялась. – Кхы... Иркой когда... Сначала не замечала, а потом: что он со мной, как с собачкой.

– А если это я? Я ведь тоже тебя иногда «Иркой» называю.

Девушка задумалась, прокручивая в уме разговоры.

– Странно... Не, от тебя нравится. Ты так... Как мама. Маме можно.

– Эй! Какая я тебе мама? А Миша что – папа?

– Да ну, скажешь тоже. Папа. Что у меня, Эдипов комплекс? Или как называется, если между дочерью и отцом?

– Инцест это называется.

– Да понятно. Эдипов комплекс – тоже инцест. И между братом и сестрой – тоже. Только между сыном и матерью своё название есть, а у остальных не слышала.

– Эдипов, насколько я помню, вообще тяга к родителю противоположного пола. То ли вариант инцеста, то ли нет. Но инцест, пожалуй, звучит как-то грубо. Так ты не сказала: если я – мама, то Мишк... Миша? – Исправилась она на ходу.

– Миша – муж. Что непонятного. И ты не мама. И вообще, не надо про маму.

Девушке взгрустнулось. Со вздохом она продолжила:

– Ты – жена, Оля. И, надеюсь, подруга.

– Думаешь, две жены могут оставаться подругами? – Хмыкнула Ольга. – Муж с женой перестают быть друзьями.

– У некоторых получается... Чшшш... Наш ползёт.

Стукнула дверь комнаты. Потом в неосвещённом тамбуре мелькнула тень и зажурчало в туалете.

– Интересно, он что-то слышал?

Девушки захихикали, склоняясь ближе друг к дружке.

– Доброе утро, жёнушки!

Михаил с подозрением смотрел, как они шепчут что-то одна другой в розовеющие ушки. Повернулся к умывальнику...

Почти хором в ответ:

– Доброе утро, муж мой.

Переглянулись и поправились:

– Наш!

И смех.

– Ваш, ваш... Чей же ещё? А завтрак готов?

– Так почти обед уже. – Это Ольга.

– Значит, поздний завтрак. А обеда не будет.

– То есть как? – Теперь Ира.

– А вот так.

Мужчина уселся во главе кухонного стола. Козырное место, ещё дед его занимал. Тут тебе и буфет со всяким (в том числе с бутылочкой), и стол, и батарея – зимой греться, и форточка, чтобы курить. Он сам не дымил, но место нравилось. Опять же, стул удобный. Всё ещё цел. Умели делать предки. Михаил откинулся на крепкую спинку.

– Бычка надо доконать. Вот вы шкуру обработали?

– Поскоблили и золой присыпали.

Ольга победно улыбнулась – не получилось их лентяйками выставить.

– А остальное?

– Мясо: и отваренное, и сырое, сложено в голбце в приямок. Отвар для желе тоже там. На улице уже не слишком жарко по ночам. Но там совсем прохлада. В яму, извини, не стали спускать.

– Это понятно. Без лестницы-то... Как смогу, сделаю новую лестницу. И загородки там тоже поломаны.

Он встряхнулся.