Четверо в каменном веке. Том 2
Шрифт:
– Знаете, я всё-таки останусь здесь. – Сообщила она остальным. – По крайней мере, пока не начнёт заваливать.
– Тогда ты внутрь не сможешь попасть.
– Смогу. Можно отпороть сетку с окна и немного разрезать стену. Кстати, так сможем к лошадям постоянно ходить. Всё равно ведь потребуется.
Пришлось признать её правоту. Мало ли, лошадь – животное пугливое. Если не успокаивать, то может всё разнести к чертям.
– Но пролезать сможешь только ты, – возразил муж. – А нам весь борт надо расхреначить.
– Значит, только я. Ты иди, вам
Тёзка и Серый уже поняли, что в этот раз их не оставляют на улице, а предоставили конуру. Теперь четвероногие обживали жилплощадь. Серым Гек стал внезапно, когда вспомнили, что Гек – это странное искажение имени Сергей. Так и прилипло второе, уже современное прозвище из того же имени. Гек-Сергей-Серый.
Михаил ещё раз поправил все шкуры, проверил натяжение верёвок, привалил дополнительно толстых веток и камней по низу. Поглядел ещё раз, как на вершинах соседних сопок гнутся кроны кустов и редких деревьев, да и забрался в палатку.
– Мать, ты уже затопила?
– Думаешь, надо?
– Думаю, что труба должна прогреться. Иначе, когда заметёт, мы уже не сможем растопить.
Он принялся готовить печь.
– А Ира чего не заходит? – Спросила жена.
– Так тебе отсюда не слышно было, что ли?
– Не слышно чего? – Ольга встревожилась.
– Да ничего такого. Вон то окошко открой.
Заинтригованная девушка потянула за тесёмку клапана. С той стороны что-то мелькнуло. Ещё раз. Сквозь москитную сетку да в темноте – не разобрать.
– Оля, это я!
Только теперь она поняла, что ей махали рукой.
– Оля, давай сетку срежем.
Девушки в две пары рук быстренько распороли швы. В отверстии тут же показалась улыбающаяся физиономия. Окно небольшое, но голова пролезет, вот Ира и сунулась:
– Здрасьте!
– Здорово, коли не шутишь. – Проворчал Михаил.
И продолжил сам себе под нос:
– Надо было всё-таки поставить боком к ветру. Пусть парусность выше, зато труба была бы прикрыта бортом. Теперь только на авось надеяться.
– Может, пронесёт?
– Ежели не снесёт и не пронесёт, то точно пронесёт.
В предчувствии опасности даже такая немудрёная шутка снизила напряжение.
***
Фронт бурана накатил буквально через десять минут. Брезент и шкуры выгнулись наружу под очередным порывом, потом, хлопнув, снова прогнулись. Всё вокруг как-то разом заскрипело и заныло. Резко потемнело, скаты прогнулись ещё сильнее, а в промежутках между шкурами посыпался снег. Через минуту, когда уже забеспокоились, что их всё-таки засыплет, снег перестал падать внутрь. Михаил выглянул под навес. Потеплело настолько, что мокрый снег залепил все щели, не пуская новые порции. Но сквозь тонкую корочку можно было заметить, как там проносятся тени.
Мужчина успокаивающе погладил собак, выдал по мозговой косточке – будет, чем заняться. Кости они тогда прихватили от пристреленной кошки, как раз для подобных случаев – занять чем-нибудь хвостатых друзей. Успокоив здесь, пошёл узнать, что с той стороны. Очень уж Ира материлась.
–
Он пытался хоть что-то разглядеть в глубоком сумраке.
– Чего-чего. Эта скотина чуть не обоссала меня. И, кстати, течёт к палатке.
Тут уж подорвалась старшая:
– Эй! Какое течёт? Быстрее бери лопату и окапывай.
Михаил покачал головой.
– Врядли лопатой удастся что-то сделать. Замёрзло ведь всё. Топор держи. Делай канавку, только землю откидывай в сторону палатки и утрамбовывай. Так меньше натечёт.
Через десять минут девушка выдохлась. Пришлось меняться. Ольга аккуратно разрезала ткань почти до пола. Пояснила:
– Как буран закончится, зашью. А дома хочу молнию вставить. Ещё оставался запас.
Ира закинула верхнюю одежду в палатку, потом полезла сама: в зимних штанах и толстой куртке даже ей трудно протиснуться. На замену ей полез Михаил. Для него всё-таки пришлось увеличить разрез. Сил мужчины хватило минут на двадцать. Его заменила Ольга, потом канавой снова занялся Михаил.
Глава 9. Сокровище
Вынужденная стоянка продлилась двое с половиной суток. Много раз они пробивали вентиляцию сквозь налипающий слой снега. Дважды пришлось стряхивать пласты, когда растяжки начинали угрожающе скрипеть, а брезент и шкуры заметно прогибались. Повезло, что выход трубы не залепило мокрым снегом, а её длины хватало, чтобы выставляться за границей сугроба, в который постепенно превращалась палатка.
К вечеру второго дня стихли завывания бури, нервировавшие всех. Животные, почуявшие изменение погоды, взбодрились. Еле успокоили их – не раскапываться же на ночь глядя. О смене дня и ночи путешественники догадывались по едва заметным изменениям в освещённости наста – от тусклых сумерек до полной темноты. Буран стих как раз на закате.
А после полуночи вернулись заморозки. Два дня погода баловала их почти нулевой температурой. Достаточно было подкинуть несколько шишек и щепок, чтобы стало комфортно. Ближе к полуночи градусник буквально за час сполз до минус восемнадцати, а к рассвету показывал двадцать четыре ниже ноля. По крайней мере, эта отметка соответствовала температуре на уровне земли – термометр так и оставался прикрученным к борту с наружной стороны палатки. Михаил подкидывал дрова без перерыва, печь раскалилась, но всё тепло выдувалось сквозь промокший брезент. Путешественники закрыли оба выхода, чтобы не сквозило, но ничего не помогало.
– Нет, ерунда получается. – Михаил со злостью хрустнул кулаками. – Всё равно вымораживает. Нам так дров не хватит, с ледяной крышей-то.
– А если наоборот? – Ольга зацепилась за фразу мужа.
– Что наоборот?
– Если дать крыше замёрзнуть. Тогда лёд не даст ветру выдувать тепло.
Ирина покачала головой:
– Как бы самим не замёрзнуть, – сказала она, кутаясь в одеяло.
– Уж в куртках нулевую температуру мы выдержим. Ну, или чуть ниже нуля.
– А сейчас-то почему так холодно?