Четвертая мировая война

Маркос Субкоманданте Инсурхенте

Субкоманданте Маркос: Это связано с детством. В нашей семье слову придавалась особое значение. Язык был средством выглянуть в большой мир. Мы научились чтению не в школе, а читая газеты. Мои отец и мать рано дали нам в руки книги, которые позволили увидеть многое другое… Так или иначе, мы осознали язык не как средство общения, а как средство для того, чтобы что-то строить. Это было скорее удовольствием, чем обязанностью. Потом, когда наступила пора катакомб и споров с буржуазными интеллектуалами, слово ценилось мало. Оно оставалось отодвинутым на второй план. Но когда мы попали в индейские общины, язык сработал как катапульта. Ты замечаешь в этот момент, что тебе не хватает слов, чтобы выразить очень многое и это заставляет тебя работать над языком. Вновь и вновь возвращаться к словам, чтобы собирать и разбирать их.

Г.

Гарсиа Маркес: А не наоборот? Не оказалось ли это владение словом тем, что позволило открыть этот новый этап?

Субкоманданте Маркос: Получается, как в миксере. Ты не знеашь, что было заброшено туда первым, но то, что уже есть, — это готовый коктейль.

Г. Гарсиа Маркес: Мы бы могли поговорить о вашей семье?

Субкоманданте Маркос: Семья принадлежала к «среднему классу». Отец, глава семьи, — учитель сельской школы в период карденизма, [84] когда, как он выражался, учителям резали уши за то, что они все коммунисты. Мать, тоже сельская учительница, выйдя замуж, переехала к нему, и вместе они стали обычной семьей «среднего класса». Хочу сказать этим, что семья наша не испытывала особых трудностей. Жили мы в провинции, где культурный горизонт ограничен страничкой новостей местной газеты. Большим миром был Мехико и его книжные магазины, потому что это оказывалось самой привлекательной частью в наших посещениях столицы. В провинции тоже иногда бывали книжные ярмарки, и там мы тоже кое-что находили. Гарсиа Маркес, Фуэнтес, Монсильваис, Варгас Льоса (независимо от того, что он думает [85] ) — это лишь некоторые из авторов, которые появляются в моей жизни благодаря родителям. Нас усаживали читать эти книги. «Сто лет одиночества» — для того, чтобы объяснить, чем была провинция тех времен. «Смерть Артемио Круса» — чтобы понять, что случилось с революцией. «Накопившиеся дни» — чтобы знать, что происходит со «средним классом». И «Город и псы» был в определенном смысле нашим обнаженным портретом. Все это происходило в нашем доме. Мы входили в мир точно так же, как входили в литературу. Я думаю, что это нас отметило. Мы выглядывали в мир не через кабель новостей, а через роман, эссе, стихотворение. Это сделало нас совсем другими. Такую вот призму поставили перед нами родители, а кто-то другой может поставить призму средств массовой информации или черную призму, чтобы не видеть, что происходит.

84

Период правления президента Ласаро Карденаса (1934–1940)

85

Перуанский писатель Марио Варгас Льоса является давнишним защитником неолиберальной модели и не раз критиковал Маркоса и сапатистов.

Г. Гарсиа Маркес: На каком месте среди ваших любимых книг находится «Дон Кихот»?

Субкоманданте Маркос: Когда мне исполнилось 12 лет, мне подарили одну книгу, очень красивую, в твердой обложке. Это был «Дон Кихот Ламанчский». Я читал его и раньше, но в детских изданиях. Это была дорогая книга, особый подарок, из тех, что, спрятанный, где-то ждет своего часа. Шекспир пришел потом. Но если по порядку, то я бы сказал, что вначале в литературе у меня было то, что называется латиноамериканским бумом. Затем Сервантес, затем — Гарсиа Лорка и уже потом наступил этап поэзии. Так что вы (указывает на Гарсиа Маркеса) — тоже соучастник всего этого.

Г. Гарсиа Маркес: Среди этих авторов были экзистенциалисты и Сартр?

Субкоманданте Маркос: Нет. К этому мы пришли позже. К книгам экзистенциалистов, и до этого — к литературе революционной, мы пришли уже очень испорченными, как сказали бы ортодоксы. Так что к Марксу и к Энгельсу мы пришли уже очень развращенными литературой, ее сарказмом, ее юмором.

Г. Гарсиа Маркес: И книг по политической теории вы не читали?

Субкоманданте Маркос: На первом этапе, нет. От азов мы перешли к литературе, оттуда — к теоретическим и политическим текстам и так, пока меня не приняли в подготовительный класс.

Г. Гарсиа Маркес: Ваши товарищи думали, что вы были или могли быть коммунистом?

Субкоманданте

Маркос: Нет, думаю, что нет. Может быть, максимум, что могли мне сказать, это что я как редиска — красный снаружи и белый внутри.

Г. Гарсиа Маркес: Что вы сейчас читаете?

Субкоманданте Маркос: Всегда со мной «Дон Кихот» и обычно ношу «Цыганское романсеро» Гарсиа Лорки. «Дон Кихот» это лучшая книга по политической теории; после него следуют «Гамлет» и «Макбет». Нет лучшего способа понять мексиканскую политическую систему, ее трагические и комические стороны, чем читая «Гамлета», «Макбет» и «Дон Кихота». Лучше любой статьи по политическому анализу.

Г. Гарсиа Маркес: Вы пишете от руки или на компьютере?

Субкоманданте Маркос: На компьютере. Только во время этого похода пришлось писать много от руки, потому что не было времени для работы. Делаю один черновик, затем другой и еще и еще. Похоже на шутку, но окончательный вариант получается примерно с седьмого раза.

Г. Гарсиа Маркес: Какую книгу вы пишете?

Субкоманданте Маркос: Я пытался написать одну абсурдистскую вещь, чтобы объяснить нашу суть самим себе, исходя при этом из нас самих, что почти невозможно. Но мы должны рассказать о парадоксе, которым являемся. Почему революционная армия не собирается захватывать власть, почему армия не воюет, если это ее работа? И обо всех парадоксах, с которыми мы столкнулись: что мы выросли и стали сильными именно среди той части общества, которая совершенно далека от потоков культуры.

Г. Гарсиа Маркес: Если весь мир знает, кто вы, зачем маска?

Субкоманданте Маркос: Это такой штришок кокетства. Никто не знает, кто я, да никого это и не волнует. Здесь важно лишь кем является субкоманданте Маркос, а не кем он был.

Коммюнике подпольного Революционного Индейского комитета — Генерального Командования Сапатистской Армии Национального Освобождения

Мексика.

29 апреля 2001 г.

Народу Мексики

Народам и правительствам мира

Братья и сестры!

САНО ознакомилась с текстом Конституционной реформы о правах и культуре индейцев, только что принятой государственным Конгрессом. Вот наша позиция:

Первое. — Принятая государственным Конгрессом Конституционная реформа совершенно не соответствует ни требованиям индейских народов Мексики, ни Индейского Национального конгресса, ни САНО, ни мексиканского и международного гражданского общества, участвовавших в мобилизациях последних дней.

Второе. — Вышеупомянутая Реформа предает Договоренности Сан-Андреса [86] в целом и так называемую «Инициативу закона КОКОПА» [87] в частности, в ее основных пунктах: автономия и самоопределение, индейские народы, как субъект гражданского права, земли и территории, использование природных ресурсов, свободное избрание муниципальных властей и право на создание региональных ассоциаций, среди прочих.

Третье. — Реформа не допускает реализации прав индейцев и представляет собой тяжелое оскорбление индейским народам, национальному и международному гражданскому обществу и общественному мнению, поскольку презирает мобилизацию и беспецендентный консенсус, возникшие в последнее время в поддержку требований индейцев.

86

Договоренности Сан-Андреса — Договор подписанный 16 февраля 1996 г. в городке Сан-Андрес делегациями САНО и федерального правительства о «необходимости новых отношений между индейскими народами и государством» и направлении на общественное обсуждение и в конгресс пакета документов о конституционном признании прав и культуры индейских народов Мексики.

87

Инициатива закона КОКОПА — Законодательная инициатива конституционного признании прав и культуры индейцев, выдвинутая группой юристов из 4 основных политических партий страны — участников «Комиссии по согласию и умиротворению» во время диалога в Сан-Андресе. Была полностью принята и поддержана САНО.