Четвертая могила у меня под ногами

Джонс Даринда

– Только ты можешь это знать.

Солнце почти село, и с каждой минутой в комнате становилось все темнее. Я встала и наклонилась к нему, почувствовав земной аромат, с которым он был создан. Так пахнет гроза в пустыне, изголодавшейся по дождю.

– Мне нужно знать, Рейес. Ты постоянно твердишь, что я способна на большее. Я хочу знать, на что именно.

В его глазах искрилось любопытство.

– Я не лгу. Я не знаю.

Взяв бутылку, я отошла от стола. Мне нужно было смыть привкус желчи, подступавшей к горлу. Набрав в рот жидкость, которая оказалась

такой кислой, что наверняка разъела бы краску на «шевроле», я покатала ее на языке и глотнула. И без того настрадавшуюся глотку опалило огнем, и глаза тут же наполнились слезами. Я отдала бутылку Рейесу и подошла к окну. Чтобы выглянуть на улицу, пришлось раздвинуть плотные занавески. В предвечерних сумерках движение на Сентрал, как обычно, превратилось в густой непрерывный поток машин.

– В физической форме все ангелы смерти разные, - продолжал Рейес. – Большинство из них так и не раскрывают всех своих способностей.

Я повернулась к нему. Мне так нужна была хоть какая-то информация, что я готова была умолять, если придется.

– Что ты имеешь в виду? Сколько нас вообще существует?

– Не так много, как ты могла бы подумать.

В комнате стало еще темнее, и я включила настольную лампу. Стало лучше, но Рейеса по-прежнему скрывали тени.

Я снова села за стол и молча ждала, пока он сделает очередной глоток из бутылки. И только сейчас до меня дошло, что его раны все еще кровоточат, потому что на футболке появились темные пятна. Я попыталась не поддаться панике и заглушить тревогу.

– В других мирах вас ангелами смерти не называют, - проговорил Рейес, осторожно поставив бутылку на стол. – Это название придумали люди.

– Минуточку, в других мирах? – удивленно переспросила я. – А сколько их вообще?

– А сколько галактик во вселенной? Сколько звезд? Знать наверняка довольно сложно. Скажем так: много.

– Я… я понятия не имела…

– Мало кто догадывается об этом. И, отвечая на твой вопрос, в этом измерении ангел смерти рождается раз в несколько сотен лет. Точных периодов никто не устанавливал.

Я застыла.

– Ты же говорил, что ждал меня. Что каждый раз, когда на Землю посылали ангела смерти, ты был разочарован, потому что это была не я. Сколько же ты пробыл здесь?

Рейес задумчиво нахмурился:

– Точно не знаю. Столетий пятнадцать.

Я обалдела:

– Что, черт возьми, ты делал все это время?

Он пристально уставился на меня.

– Ждал.

Ждал меня. «Британец» говорил, что Рейеса за мной послали. Соврал он или сказал мне правду? Неужели отец Рейеса действительно послал его именно за мной?

– Итак, ангел смерти рождается раз в несколько сотен лет. Они бессмертны, что ли?

– Нет. По крайней мере, их материальные тела – точно нет. Мало того, большинство из них не доживает и до десяти.

– Почему?

С минуту он изучал меня взглядом.

– Подумай о своем детстве, Датч. Вспомни, каково это было – расти с твоими способностями.

Мысли мигом заполонили воспоминания. О том, как меня боялась мачеха.

Как я теряла друзей, пытаясь рассказать им, кто я такая. Как отвлекалась на уроках, увидев мертвецов, за что меня то и дело гоняли в кабинет директора.

– А теперь представь, что значит обладать такими способностями в мире, где правят суеверия и страх. Многих убивали еще детьми. А те, кого миновала подобная участь, становились отшельниками. Даже родные их сторонились, отказываясь понимать, кто они на самом деле. Ты – единственная из ангелов смерти, кому удалось не только выжить, но и жить полной жизнью.

Я не знала, что сказать, поэтому спросила:

– Что происходит, когда мы умираем?

– Ты должна понять: твое тело – якорь для портала. Только так ты могла попасть в этот мир.

– Но что произойдет, если умрет мое тело? Я по-прежнему буду порталом?

– Да, - кивнул Рейес. – Ты была порталом задолго до того, как родилась человеком.

– То есть, если… когда я умру, я все еще буду ангелом смерти?

– Когда перестанет существовать твое тело, ты станешь в сотни раз могущественнее, но и сама изменишься. Исчезнут все твои человеческие привязанности. К тому же со временем меняются все ангелы смерти. Они утрачивают свою человечность. Впрочем, большинству терять было практически нечего. Люди не были к ним добры.

– Если все именно так, то почему ты пытался избавиться от своего тела?

Рейес склонил голову набок:

– К чему об этом вспоминать? – Я лишь пожала плечами, и он все-таки ответил: - Потому что оно было приманкой, Датч, на которую тебя могли поймать. И, если ты забыла, именно так и случилось.

– Но ведь тебя могли забрать. Если бы твое физическое тело умерло, демоны могли бы тебя сцапать, так?

Его губы насмешливо изогнулись.

– Сначала им пришлось бы меня поймать.

– «Британец» говорил, что благодаря татуировкам выследить тебя – раз плюнуть.

– «Британец»?

– Хедеши. Он вселился в какого-то англичанина.

– Ясно. Ну, есть много способов обойти этот нюанс.

Что это за способы, он мне, само собой, ни за какие коврижки не расскажет. И все же впервые за долгое время хоть что-то начинало проясняться.

Энтузиазм во мне так и кипел. Я поерзала на стуле и подалась вперед:

– Ладно. Итак, если я стану такой обалденно могущественной, то на что я способна, пока жива?

– Хотел бы я знать. Но это непросто. Как я и говорил, человеческая жизнь большинства из вас была слишком короткой.

– Но ты же постоянно твердишь мне, что я способна на большее.

– Так и есть. Но это не значит, что я знаю, на что именно.

Я решила перефразировать вопрос:

– Мне уже дважды говорили, что я способна на все, что только взбредет мне в голову.

– Верно.

Такой ответ меня, конечно, ни капельки не расстроил.

– Мне много чего на ум прийти может, - сказала я, надеясь все-таки разговорить Рейеса. – Значит, я могу метать огненные шары? А то ведь я легко могу себе такое представить.