Четвертый позвонок
Шрифт:
– Кстати, это было хорошим уроком, - снова перебила жена.
– Да, конечно. Это было для Фидо хорошим уроком, чтобы не совал свой хвост куда попало.
– Это было уроком для тебя, чтобы ты был осторожнее с опасными предметами.
– Ну да, действительно. Это было уроком для меня.
– И, конечно, для Фидо тоже.
– Но потом Фидо заболел...
– Через два месяца.
– И мы повезли его к доктору...
– Я его повезла. Ты тогда был занят - деньги зарабатывал.
– Именно так. Моя жена повезла собаку к доктору - но уже было поздно.
–
– Я сразу повезла Фидо к доктору.
– Да, так оно действительно и было. Но доктор установил, что собака съела...
– Что ее накормили!
– Что собаку накормили крысиным ядом. И это был конец Фидо. Мы очень горевали.
– Я горевала больше, - подчеркнула жена.
– Джерри искренне посочувствовал их горю и сделал новую попытку откланяться. Он восхищался великой кротостью ветерана и высокоразвитой способностью его жены разрубать фразу, как морковку. Супружеская чета проводила Джерри до дверей, где его снова задержали.
– Только я надеюсь, мистер Финн, вы не англичанин?
– спросила миссис Конелли.
– Нет, я не...
– Это хорошо. Я терпеть не могу англичан, и Джон тоже не слишком их любит.
– Вовсе не выношу, - подтвердил муж.
– Вы ведь не француз, мистер Финн?
– Нет, нет...
– Это еще лучше. Я ненавижу французов. И Джон точно также.
– Да, конечно, - согласился кроткий муж.
Джерри сделал было еще шаг-другой, но чета следовала за ним.
– Простите, мистер Финн, но только вы ведь не немец и не русский? спросила миссис Конелли с опаской.
– Нет. Я гражданин вселенной.
– О, это еще лучше. Я совершенно не перевариваю ни русских, ни немцев. И Джон их не слишком переваривает.
– Это правда, - поддержал мистер Конелли, - нисколечко не перевариваю. Америка была бы гораздо счастливее, если бы здесь жили одни ирландцы.
– Да, видите ли, мистер Финн, я ирландка, а Джон - стопроцентный американец.
– Прошу прощения, - вежливо сказал Джерри, - но меня ждет жена. Вы были исключительно добры.
– Все ирландцы очень добры, - ответила миссис Конелли.
– И если вам снова понадобится кресло-коляска, так вы приходите и берите. Джон пользуется им только по вечерам...
Джерри поспешил к своей больной, думая о том, что люди изредка бывают гуманными существами. Джоан уже проснулась и снова выглядела вполне здоровой.
– Где ты был?
– осведомилась она настороженно.
– Отвез коляску хозяевам.
Джоан приняла сидячее положение и задала следующий вопрос:
– Джерри, теперь я желаю знать, для чего ты утаил от меня десять долларов? Пожалуйста, сейчас же давай их сюда!
– Теперь у меня уже только девять.
– Девять!
– Да. Один доллар я уплатил мистеру Конелли за прокат коляски.
– Это совершенно напрасно. Ты бы мог сказать, что заплатишь как-нибудь в другой раз. Положи те, оставшиеся девять долларов в мою сумочку, а потом сядь со мною рядом.
Джерри выполнил приказание. Из него уже начал постепенно вырабатываться кроткий Фидо семейства Финнов, который мог есть из рук и лежать, распластавшись на полу у ног хозяйки.
– Ты
– спросил он.
– Да, лучше, но спина снова начинает болеть, как только я пытаюсь ходить. Поцелуй меня.
Это было как раз то, чего Джерри не надо было воровать. Он уже приобрел в этой области известный опыт, за который ему следовало быть благодарным своей учительнице. Джоан обладала несомненными педагогическими способностями, с которыми она удачно сочетала современную технику. С какой ловкостью во время поцелуя ее маленькая ручка скользнула во внутренний карман его пиджака, извлекая оттуда страховой полис!
– Я спрячу это у себя, - сказала она затем совершенно спокойно.
– Ты можешь потерять документы. Джерри, ты меня любишь?
– Отдай страховые бумаги мне!
– заявил Джерри твердо.
– Я хочу отказаться от страховки. Она идиотски велика. Мне такая страховка не нужна.
– Ты думаешь только о себе. Ты жесток.
По лицу Джерри забегали мрачные тени. Он устремил требовательный взгляд прямо в зеленоватые глаза Джоан и сказал решительно:
– Джоан, мне не до шуток. Если ты не отдашь мне бумаги, я сам возьму их.
– Тогда я закричу.
Джерри не стал дожидаться. Правой рукой он стиснул запястье Джоан, а левой ладонью закрыл ее рот. Документ выпал из руки любящей жены, которая и ахнуть не успела, и вновь укрылся в кармане мужа. Для верности Джерри включил радио, создавшее громогласный музыкальный фон для семейной драмы. Джоан и не пыталась перекричать радио, а бросилась на кровать и выразила свое чувство слезами. Но гидравлическая сила слез на этот раз нисколько не подействовала на мужа. Он был хладнокровен, точно химик, видящий в слезах лишь воду с известной примесью хлористого натрия, называемого в просторечии поваренной солью.
Джерри Финн не был садистом, хотя и повидал десятки кинофильмов, ведущей темой которых был прелестный садизм. Нет, он ненавидел садизм! Однако он тем не менее относился равнодушно к рыданиям Джоан и к раствору поваренной соли, который струился по лицу женщины, попадая в ямочки на щеках и на подбородке... Конечно, эта холодность имела свою причину: ведь они были женаты. Джерри теперь ясно увидел печальную истину: они должны разойтись. Сурово и решительно стал он укладывать свои вещи в небольшой чемодан, в то время как рыдания его жены стремились заглушить вой радио.
Гражданин вселенной никогда не вбивает колышки своей палатки слишком крепко, поскольку нигде, ни на каком градусе широты у него нет ни дома, ни родины. Джерри был готов к отъезду, готов сказать своей жене последнее "прости" и дать своей больной последние врачебные указания. Он вынес чемодан в прихожую, убавил громкость радио и подошел к постели Джоан как муж и хиропрактик.
– Тебе нужно дня два полежать и ставить на больные места согревающий компресс, - начал он спокойно.
– Затем приобрести себе небольшой плотный шар - лучше всего теннисный мяч. Три раза в день будешь проделывать следующую процедуру: лечь навзничь на пол, чуть выгнув спину, подложить под поясничные позвонки мяч, затем опираясь на него всей тяжестью, двигаться таким образом, чтобы мяч коснулся поочередно каждого позвонка...