Четвертый жених

Уилсон Лианна

— Разве тебе не нужно на работу? — хрипловатым голосом спросила Энни, явно провоцируя его.

— Не волнуйся, у нас достаточно времени.

Но время, бывшее утром другом, к вечеру стало ее врагом. Больше всех досталось куску куриного филе, который Энни безжалостно колотила деревянным молотком, как будто он был виноват во всех ее проблемах. Грант оставил сообщение, что вернется поздно, и у Энни закралось подозрение, что он избегает ее.

Ближе к вечеру в холле она столкнулась с «камерой

слежения» — Харви Каммингсом из квартиры напротив. Он оказался хоть и со странностями, но очень приятным пожилым человеком, к тому же — бывшим школьным учителем. Он немедленно вызвался помочь Энни и дал ей несколько телефонов, по которым она могла попытаться найти работу.

Затем Энни спустилась вниз и побродила по вестибюлю, поболтала со швейцаром. Берт оказался безработным актером, который, правда, и в лучшие времена не был звездой.

Вернувшись в квартиру, она уже не спускала глаз с каминных часов. Без четверти восемь. В животе у Энни сердито заурчало. Когда закипела вода, она решительно бросила в кастрюлю нарезанную кубиками картошку.

Когда Грант вернулся, она как раз укладывала на противень кусочки куриного филе. Энни слышала, как щелкнула, закрываясь, входная дверь, а вслед за этим раздался скрип открываемой кухонной двери.

— Привет, — сказала она, чувствуя одновременно неловкость и облегчение. Ее тело напряглось в ожидании, и тут Энни заметила букет маргариток в руках Гранта. — Трудный день?

У него действительно был усталый вид.

— Требовательный клиент, но ничего такого, с чем бы я не мог справиться.

— Что ж, — Энни подошла к нему и обняла, — похоже, тебе требуется один из моих фирменных массажей. А это мне? — не выдержала Энни, указывая на букет, источавший восхитительный аромат.

— Да, извини. Просто я не силен в роли романтика.

— И не нужно. Я просто очень люблю цветы. — Энни привстала на носки и обняла Гранта за шею, приглашая к поцелую. — Спасибо.

— Не за что.

— Ужин скоро будет готов. Ты ведь ничего не ел?

— Нет, не было времени. Кроме того, я надеялся…

— …что я приготовлю?

Грант рассмеялся.

— Что мы закажем пиццу и съедим ее…

— В ванне? — (Он покачал головой.) — На крыше? — (Грант усмехнулся.) — В постели?! Мы осуществим эту фантазию завтра. Как бы заманчиво это ни звучало, у меня уже готово куриное филе.

— Мое любимое.

— Правда? Парень может уехать из Оклахомы, но Оклахома в нем неистребима, да?

— Должно быть.

Она стала поворачиваться к плите, но Грант перехватил ее, прижал к себе и поцеловал в шею. Тело Энни откликнулось волной дрожи. Она прислонилась к Гранту спиной, ощущая в его сильных объятиях покой и безопасность. Но когда он положил ладони на ее груди, покой сменился совсем другим чувством.

— Пахнет хорошо, — прошептал он ей на ухо.

Энни рассмеялась, чувствуя, как уходят остатки ее дневного напряжения.

— Я или филе?

— Да-а…

Трудный вопрос. — Грант тоже рассмеялся. — Спроси меня после того, как мы поедим.

* * *

Через несколько минут они уже сидели за столом. Энни наблюдала, как Грант поливает сливочным соусом пюре и курятину. Она специально не стала как-то по-особенному, со значением сервировать стол и зажигать свечи, решив не усложнять ситуацию.

— Странно, что ты не закупила хот-доги и картошку фри. Разве не это твое любимое меню?

— Даже я понимаю, что невозможно все время питаться всухомятку. И вообще, женщина должна следить за тем, что ест.

— Ради бога, Энни! Ты ведь не из тех, кто может в ресторане целый вечер щипать листик салата.

— Это хорошо или плохо?

— Конечно, хорошо.

— А что, в Нью-Йорке именно так нужно делать? — уже серьезно спросила Энни. К ней разом вернулись все страхи, что она не приживется в этом огромном городе.

— Не знаю. Наверное, такие женщины есть везде.

— Но только не там, откуда я родом, — с усмешкой сказала Энни. — Мы, техасские женщины, любим поесть. — Она бросила выразительный взгляд на его полную тарелку. — Впрочем, парни из Оклахомы тоже.

— Я не ел домашней еды с… — Грант замолчал, уголки его губ горестно опустились. — С тех пор, как умерла мама.

— Давно она умерла?

— В октябре будет пять лет.

— И ты так долго обходился без куриного филе? — поспешила она увести его от грустных мыслей.

— Ну, пару раз в ресторанах, когда оно было в меню…

— А я-то была уверена, что это исключительно южный деликатес, — сказала Энни и насторожилась. Неужели она скучает по Техасу, по Локетту, по друзьям? Нет. Если по ком и скучает, так это по тетушке Мод.

Вспомнив о тете, Энни решила, что нужно позвонить ей. Но что ей сказать? «Если бы ты знала, какие невероятные события произошли со мной с тех пор, как ты ходила за жареной картошкой в день свадьбы. Моя свадьба была фальшивой, жених ненастоящим, а я теперь в Нью-Йорке занимаюсь любовью с братом-близнецом сбежавшего жениха»?

А может, именно Грант и есть настоящий? Тот, который ей нужен?

Растревоженная этими мыслями, она спросила:

— Ты редко готовишь дома, да?

— Откуда ты знаешь?

— На кухне слишком чисто, а посуда слишком блестит. Но у тебя есть все необходимое. — И это касалось не только кухонной утвари.

— Я предусмотрительный.

Энни уже знала это. Вспыхнув, она вспомнила, как этой ночью он предусмотрительно один за другим разрывал пакетики из фольги. Она некстати подумала о том, сколько женщин сидело вот так же на этой кухне с чашкой кофе, бокалом вина или стаканом воды. Собственная ревность удивила ее.

— А как прошел твой день? — спросил Грант, почувствовав, что спрашивает это так обыденно, как муж. — Чем ты занималась?