Четвертый жених

Уилсон Лианна

— Я передумала, — ответила она. Разве она не имеет права хоть раз передумать? До этого передумывали ее женихи. — Я люблю тебя, Грант. И хочу быть твоей женой.

— А я не передумал, и мне ничего этого не нужно. И ты мне не нужна, прежде всего услышала она. Не нужна, не нужна!

Энни резко села на постели. Задыхаясь, она сделала несколько судорожных вдохов.

— Это был всего лишь сон, — шепотом успокаивала она себя. — Всего лишь сон.

Мысли ее скакали, как и пульс.

Почему ей приснился этот сон? Свадьба? Ее и… Гранта?

О господи! Она отодвинулась от мужчины, спящего рядом. Ее сердце колотилось быстро и неистово. Ведь сон не мог присниться просто так, видимо, подсознательно она мечтала об их свадьбе. Но она больше не стремится замуж, она решила начать новую, самостоятельную жизнь. Но даже в этой новой жизни ей не стоило поддаваться импульсу и ложиться с Грантом в постель. Она сглупила, решив, что сможет заниматься любовью не любя.

Решительно отогнав эти опасные мысли, Энни попыталась определить, ночь еще или уже раннее утро и как долго она спала. Она хотела посмотреть на часы, но они, как назло, стояли на прикроватной тумбочке со стороны Гранта, а угол его подушки заслонял циферблат.

Энни перегнулась через Гранта, стараясь не коснуться и не разбудить его, хотя сгорала от желания погладить его грудь. Она слышала ровное дыхание Гранта, чувствовала тепло его тела. Теперь она знала каждый его дюйм, знала, какое оно на ощупь и вкус. Энни почувствовала, как где-то глубоко внутри нее снова зарождается желание.

Но она удержалась от прикосновения. Ей вообще необходимо обуздать наконец свои желания и эмоции. Она не собирается начинать серьезные отношения ни с кем, а с Грантом — тем более.

Тогда почему ей приснился этот сон?

Энни решила больше не думать об этом. С утра она активно займется поисками работы и жилья. Ей необходимо как можно скорее покинуть квартиру Гранта, пока еще не слишком поздно. Пока ее сердце снова не оказалось разбитым. Грант уже ей нравится, даже слишком. Мало того, что она оказалась в зависимости от него, он завладел не только ее мыслями, но и снами.

— Что случилось? — спросил Грант.

Его низкий глубокий голос напугал Энни. Она отпрянула на свою половину кровати и поспешно натянула простыню, прикрывая обнаженную грудь.

— Извини, я не хотела разбудить тебя.

Грант обнял ее. Ей было тепло и очень уютно в кольце его рук.

Не раскисай! Не поддавайся своим чувствам и желаниям! Но Энни сама понимала всю тщетность своих уговоров не реагировать на Гранта.

— Энни, ты в порядке?

Нет!

— Да. — Ее голос был похож на писк мышонка.

Его руки начали ласкать ее тело. Он уже знал, где и как нужно касаться ее, чтобы возбудить, подвести к черте. Энни хрипло и судорожно вздохнула и провалилась в омут безумного наслаждения.

Первой ее мыслью, когда она вернулась к реальности, было осознание, что занятие

любовью с Грантом — не самый лучший способ забыть его. Но в настоящее время воля ее слаба, поэтому «забывание» Гранта придется отложить. А вот завтра она точно начнет его забывать.

К среде Энни исходила множество улиц, сделала множество звонков и занесла свое резюме во множество школ. В отчаянии она уже начала было искать работу секретарши, официантки или даже кассирши в билетной кассе ближайшего кинотеатра. Но и здесь ее подстерегала неудача — у нее не было навыка ношения подноса, и печатала она недостаточно быстро.

Тем вечером Грант снова вернулся домой поздно. Энни уже давно поставила в духовку пирог с курицей и заправила салат.

— Пахнет потрясающе, — сказал Грант, как говорил каждый вечер всю эту неделю.

— Я или ужин? — спросила она, наклоняя голову, потому что после этих слов он всегда целовал ее в шею.

— Ты не должна для меня готовить.

— Я готовлю и для себя тоже.

— Вечно голодная? — усмехнулся Грант. Но когда она не отреагировала на шутку, напрягся. — Что случилось?

— Ничего особенного. — Энни вздохнула и отвернулась. Она почувствовала себя в ловушке и отчаянно хотела вырваться. Но она уже поняла, что наручники на ее сердце защелкнулись, намертво приковав ее к Гранту. А может, она цепляется за него из страха, потому что ее пугает Нью-Йорк, пугает новая жизнь?

Грант подошел сзади и обнял ее за талию. Энни оказалась прижата спиной к его широкой груди.

— Ты сегодня сама на себя не похожа.

— Возможно, ты просто еще незнаком с этой стороной моей натуры.

— Возможно. — Грант прижался щекой к ее макушке. Какой же защищенной и любимой она чувствовала себя в его объятиях! — Хотя не думаю. Пойдем в гостиную.

— Ужин почти готов.

— Подождет.

— Сгорит.

— Ну и черт с ним.

Грант опустился на стул и посадил Энни себе на колени. Вдвоем они стали смотреть в окно, за которым развернулась панорама ночного города. Но сейчас переливающиеся огни не казались Энни завораживающими и манящими, они были угрожающими, вызывая сомнения и страх.

Грант повернул ее лицо к себе, но Энни поспешно наклонила голову, боясь встретиться с ним взглядом: он мог прочесть в ее глазах все обуревающие ее чувства — смущение, разочарование, а главное, ее любовь к нему. Энни потеребила его галстук.

— Хороший галстук.

— Спасибо.

— Ты всегда так одеваешься на работу?

— Энни…

— А чем ты вообще занимаешься? — спросила она, стараясь удержать разговор в безопасном русле. — Что значит «инвестиционный банкир»?

Грант откинулся на спинку стула, не выпуская Энни из объятий. Большим пальцем он поглаживал кожу на ее руке, отчего мурашки бегали по всему ее телу.