Четыре палки в колесо

Иванович Джанет

– Что это значит? – спросила я его.

– Кабы я знал, не позвонил бы тебе, так ведь? Я не буду заниматься этой проклятой игрой в поиски сокровища.

Он воздел вверх руки.

– Она чокнутая. Мне следовало с самого начала понять, что у нее не все дома. Она помешана на шпионах. Всегда смотрела эти тупые фильмы о Бонде. Я трахал ее сзади, а она смотрела по телеку Джеймса Бонда. Ты можешь поверить?

О да.

– Ты ведь все вынюхиваешь, не так ли? – произнес он. –

Ты ведь все знаешь о том, как быть шпионом? Знаешь, как взламывать шифры?

– Я ничего не знаю о работе шпионов, - возразила я ему. – И без понятия, о чем здесь говорится.

Фактически, я не только не знала ничего о шпионах, я даже особенно и не знала, как работать охотником за головами. Я просто неуклюже болтаюсь туда-сюда, стараясь платить за квартиру и вознося молитвы, чтобы выиграть в лотерею.

– Так что сейчас? – спросил Кунц.

Я снова прочла записку.

– Что это за имущество, о котором она пишет?

С минуту он таращился на меня пустым взглядом.

– Любовные письма, - наконец, ответил он. – Я написал ей несколько любовных писем и хочу их вернуть. Не хочу, чтобы они где-то болтались теперь, когда мы разбежались. В них есть несколько смущающих меня вещей.

Эдди Кунц не был похож на типа, который пишет любовные письма, но откуда мне знать? Он казался типом, способным разгромить квартиру.

– Ты наведывался к ней домой поискать эти письма?

– Да, но квартира была закрыта.

– Ты ее не вскрывал? У тебя ключа нет?

– Вскрывал? Ты имеешь в виду: вышибал дверь?

– Я вчера была на квартире Максин. Кто-то перерыл ее сверху донизу.

Снова этот пустой взгляд.

– Я ничего не знаю об этом.

– Думаю, кто-то что-то искал. Могла Максин хранить наркотики?

Он пожал плечами.

– Кто ее знает, эту Максин. Как я уже говорил, она была чокнутой.

Здорово узнать, что Максин еще в городе, за исключением того, что я не нашла ничего волнующего в записке, смысл которой не смогла понять. И уж явно не хотела ничего больше слышать о сексуальной жизни Кунца.

Он приобнял меня рукой за плечи и наклонился ближе.

– Скажу тебе откровенно, сладкий пирожочек. Я хочу вернуть эти письма. Это могло бы даже кое-чего мне стоить. Ты знаешь, о чем я? То, что ты работаешь на этого парня по залогам, вовсе не означает, что ты не можешь работать еще и на меня, верно? Я хорошо заплачу. Все, что тебе предстоит сделать, это позволить мне поговорить с Макси до того, как ты сдашь ее копам.

– Некоторые люди могут решить, что это двойная оплата за одну работу.

– Тысяча долларов, - произнес Кунц. – Вот мое окончательное предложение. Дело за тобой.

Я протянула

руку.

– Договорились.

Ладно, меня можно купить. По крайней мере, продаюсь не задешево. И помимо прочего, на достаточных основаниях. Хотя мне не особенно нравился Эдди Кунц, но я могла понять неудобство существования любовных писем, поскольку сама писала парочку таких. Они были адресованы моему бывшему муженьку, и я сама бы заплатила тысячу долларов, если бы могла их вернуть.

– Мне нужно это письмо, - заявила я ему.

Он вручил мне бумагу и хлопнул меня по плечу.

– За дело!

* * * * *

Записка гласила, что первый ключ был «в чем-то большом». Я посмотрела на набор букв, который следовал за ключом, и не увидела никакой системы. Неудивительно, у меня ведь была пропущена хромосома по разгадыванию загадок, я не могла бы решить головоломку даже для девятилеток. К счастью, я жила в доме, полном пенсионеров, которые дни напролет решали кроссворды. А это что-то типа кроссворда, ведь так?

Мой первый выбор пал на мистера Кляйншмидта из квартиры 315.

– Ого, - произнес мистер Кляйншмидт, открывая дверь. – Это же бесстрашная охотница за головами. Поймала сегодня каких-нибудь преступников?

– Еще нет, но я над этим работаю.

Я вручила ему «авиаписьмо».

– Вы можете это расшифровать?

Мистер Кляйншмидт замотал головой:

– Я разгадываю кроссворды. А это путаница. Тебе следует спросить Лоррейн Клауснер с первого этажа. Она разгадывает путаницы.

– Каждый в своем деле специалист.

– Если бы Микки Маус мог летать, то был бы Дональдом Даком.

Я не была уверена, что это значит, но поблагодарила мистера Кляйншмидта, протопала два лестничных пролета и только поднесла палец к звонку Лоррейн, как та открыла дверь.

– Сол Кляйншмидт только что мне звонил и все рассказал о записке с путаницей, - пояснила Лоррейн. – Входи. Я только что вынула печенье.

Я поставила рядом с Лоррейн стул у кухонного стола и стала наблюдать, как она раскусывает головоломку.

– Это не совсем путаница, - вынесла она вердикт, сосредоточившись на записи. – Не знаю, как к этому подступиться. Я решаю только путаницы.

Она постучала пальцем по столу.

– Знаю я кое-кого, кто мог бы тебе помочь, но…

– Но что?

– Мой племянник, Сальватор, расщелкивает такие штучки. С малых лет он решал любую головоломку. Один из этих необычных талантов.

Я выжидательно посмотрела на нее.

– Только вот он может иногда быть странным. Думаю, он протестует против ортодоксальных догм.