Четырнадцать гениев, которые ломали правила.
Шрифт:
В «Девушках» Пикассо изобразил портреты пяти проституток в виде примитивных масок, бросающих вызов общественной морали и этическим нормам. В равной мере полотно явилось вызовом морали и этическим нормам искусства. Анри Матисс назвал это гримасничаньем. Для Пикассо же это был способ избавиться от мучивших его конфликтов, погребенных в подсознании. Эта картина навсегда отделила его от товарищей по цеху и создала ему имидж законченного иконоборца и ренегата-бунтаря, презирающего традиционные ценности. «Девушки» положили конец его финансовым передрягам и дали старт карьере художника. Эта картина отразила бушевавшие в Пикассо чувства и обобщила его нигилистическую
Дух оптимизма и успех
После появления «Девушек из Авиньона» борьба художника Пикассо закончилась. Его работы широко приветствовались в Европе и Америке. Удовлетворяя свою маниакальную потребность рисовать, Пикассо работал усердно как никогда. После тридцати лет Пикассо зарабатывал огромные комиссионные, а лет с сорока его ежегодный доход составлял 1,5 миллиона франков. За год он создавал около трехсот полотен, а так как жил долго, то создал картин больше, чем какой-либо иной художник за всю историю. Когда в 1977 году имущест-
во Пикассо приводили в порядок, описали в общей сложности пятьдесят тысяч работ. В это число не вошли многочисленные полотна, которые были проданы или подарены парикмахеру, любовницам, друзьям и доктору. Наследие Пикассо оценивалось в 260 миллионов долларов и включало в себя: 1885 живописных полотен, 1228 скульптур, 2880 работ по керамике, 18095 гравюр, 6112 литографий, 3181 линотипов, 7089 рисунков, 11 гобеленов, 8 ковров и 149 записных книжек, заполненных еще 4659 рисунками и набросками. За двадцать лет стоимость этих предметов искусства перевалила за миллиард долларов. В конце 1995 года на аукционе Сотбис «Память» была продана за 20 миллионов долларов, а «Воротник Гарсоналя» — за 12,1 миллиона. Всего было продано двадцать семь полотен более чем за 70 миллионов долларов.
Личность Пикассо приковывала к себе. Коко Шанель признавалась в своем увлечении им: «Страсть к нему захлестнула меня. Он был испорчен. Он притягивал подобно ястребу-перепелятнику и немного пугал меня... Я вся дрожала». Харизматическая власть делала фигуру Пикассо привлекательной и для журналистов. Он никогда не лез за словом в карман и распространялся на любой предмет, неизменно сворачивая на философский анализ своего искусства. В 1923 году журнал «Искусство» цитировал Пикассо, объясняющего свой «созидательно разрушающий» подход к жизни и искусству и неординарное поведение: «Искусство не является истиной. Искусство — ложь, заставляющая нас осознать истину».
Успех Пикассо как художника длился долгие годы, а темы, к которым он обращался, варьировались от вполне приемлемых до вызывающих. Мятежный дух, насилие, конфликт, трагедия просто кричали с его полотен. Эти элементы пронизывали наиболее известные картины: «Жизнь» (1903), «Старая гитара» (1905), «Девушки из Авиньона» (1907), «Три танцора» (1925), «Обнаженная на черной кушетке» (1932), «Минотавр, похищающий женщину» (1936), «Герника» (1937), «Плачущая женщина» (1937), «Склеп» (1945), «Писающая женщина» (1965).
Художник-Философ-Экзистенциалист
Большинство работ Пикассо запечатлели образы его друзей, приятелей и любовниц. В «Плачущей женщине» изображена его любовница Дора Маар. Она представлена взволнованной до глубины души женщиной,
Пикассо написал портрет своей любовницы, а впоследствии жены, Жаклин, изобразив ее маленькой почтенной женщиной («Жаклин в кресле-качалке»). Этот портрет был создан в то время, когда его молодая натурщица являлась роковой женщиной, загадочной как сфинкс. Пикассо нарисовал ее не такой, какой она была, но какой он видел ее в будущем,— заботящейся о его старости.
Самый большой успех Пикассо принесла его необыкновенная способность запечатлезать на холсте саму жизнь. Он обладал неординарным талантом документально фиксировать социальные и моральные язвы того времени на холсте, так же как его друзья Жан-Поль Сартр, Альбер Камю и Жан Кокто делали это на бумаге.
Пикассо жил и творил в самую непостоянную, бурную и разрушительную эпоху в истории человечества, заключившую в себя русскую и испанскую революции, Великую Депрессию и две мировые войны. Все это психологически, эмоционально и физически сказывалось на кругозоре Пикассо. Он стал художественным летописцем буйного времени; с точки зрения истории его картины останутся биографией двадцатого века.
В качестве натурщиц для картины «Девушки из Авиньона» Пикассо послужили пять его проституток — воплощение варварской силы, бросающей вызов обществу. Это произведение отражает большую часть первой половины двадцатого века, поэтому-то сюрреалисты и выбрали ее как символ своей революции в искусстве.
В «Гернике» Пикассо запечатлел горе и отчаяние разбомбленного немцами города, создав своеобразный памятник тысяче семистам погибшим. На этой сатанинской картине изображены лошадь, бык и женщина — горестные символы трагедии, которую несла народам тирания Гитлера и Франко. Искусствовед, автор книг по искусству Герберт Рид описывал «Гернику» как «великую фреску Пикассо... памятник разрушению, вопль гнева и ужаса, усиленный во сто крат силой гения» (Гарднер, 1993). Гарвардский психолог Говард Гарднер говорит, что в этой работе «содержатся указания на ужасное событие, пережитое самим Пикассо, а именно: на тот хаос, вызванный землетрясением, когда семья трехлетнего Пикассо сбежала от стихии».(Гарднер, 1993)
В Пикассо самым странным образом смешивались страсть и порочность, гнев и опустошение, соблазнение женщин и насилие. Мария-Тереза Уолтер, оставшаяся его любовницей всю жизнь, долее других женщин испытывала на себе его обаяние и гнев. Когда ее спросили, что делало его счастливым, она коротко ответила: «Сначала он насиловал женщину... а затем работал». Она соответствовала своему образу в картине «Минотавр, похищающий женщину» (1937). Пикассо так видел себя — Минотавр был его альтер эго — воплощение власти, которой он обладал над женщинами и искусством. Пикассо запечатлел себя в образе Минотавра, уносящего обнаженную нимфу Марию-Терезу на ;лазах у приниженной Доры Маар и бывшей жены Ольги. Они с обожанием и выжидающе смотрят на своего господина — удовлетворяя ненасытную потребность Пикассо в обожающих и беспомощных женщинах. Этот шедевр — символ разрушения и взгляд художника на самого себя — родил у критика-искусствоведа Ричарда Клингера следующие слова: «Он напомнил мне скаковую лошадь. В нем было что-то массивное и сверхъестественное».