Четырнадцатые звездные войны

Диксон Гордон Руперт

— А почему не остались в КД?

— Это есть в послужном списке,— холодно ответил Фалькенберг.— Наверняка, вы знаете.

Но я не знаю,— Хамнер был спокоен, но выпитого виски было достаточно, чтобы сделать его смелей, чем он намеревался, даже в этом лагере, окруженном солдатами Фалькенберга.— Я совсем не знаю это, что мне рассказывали не имеет никакого смысла. У вас не было причин жаловаться на продвижение, а у Адмирала Лермонтова — обвинять вас. Все выглядит так, словно вы сами себя уволили.

Фалькенберг

кивнул.

— Вы почти правы. Проницательно с вашей стороны.— Губы солдата были туго сжаты, а серые глаза впились в Хамнера.— Полагаю, вы заслужили право на ответ. Гранд Сенатор Бронсон поклялся уничтожить меня по причинам, которые вам незачем знать. Если бы меня уволили по тривиальному обвинению в техническом подчинении, я столкнулся бы с серией сфабрикованных обвинений. Таким путем я, по крайней мере, ушел с чистым послужным списком. С чистым послужным списком и большой горечью и злостью.

— И это все?

— Это все.

Это было правдоподобным. Так же, как и все другое, сказанное Фалькенбергом. И все же Хамнер был уверен, что Фалькенберг лжет. Нет, непрямо лжет, но и не говорит всего тоже. Хамнер чувствовал,

«И,— подумал Хамнер,— я должен либо довериться этому человеку, либо избавиться от него, а раздражать его, сохраняя его на службе — самая глупейшая политика».

Вернувшись, волынщики и тамада посмотрели на Фалькенберга.

— Еще что-нибудь? — спросил Фалькенберг. 

— Нет.

— Благодарю вас,— полковник кивнул младшему офицеру. Тамада взмахом руки дал добро главному волынщику. Тот поднял свой жезл и затрещали барабаны. Заиграли волынщики сперва стоя на месте, а затем маршируя вокруг стола. Офицеры заорали и помещение наполнилось массовыми криками. Собрание пошло гулять снова.

Джордж поискал глазами кого-нибудь из рекомендованных им и обнаружил, что все офицеры-прогрессисты в комнате были его собственные. Не было ни одного из брэдфордовского крыла партии. Имело ли это значение?

Он поднялся и встретился взглядом с лейтенантом-прогрессистом.

— Пускай Фаркхар проводит меня, полковник,— попросил Хамнер.

— Как желаете.

Шум преследовал его, пока он выходил из здания и шел по улице. С плаца и лагеря за ним доносились новые звуки. Костры ярко горели в ночи.

— Ладно, Джейми, что здесь происходит? — требовательно спросил Хамнер.

— Происходит, сэр? Насколько я знаю, ничего. Если вы имеете в виду собрание, то мы праздновали окончание солдатами тренировки. Завтра они начнут отрабатывать усложненную программу.

— Может я имел в виду и собрание,— произнес Хамнер.— Ты, кажется, весьма дружен с другими офицерами?

— Да, сэр.— Хамнер заметил энтузиазм в голосе Джейми Фар-кхара. Мальчик был достаточно молод, чтобы заразиться представлением об избранности военных. И Джордж испытывал к нему жалость.— Они хорошие люди.

—

Да, и я полагаю, что так. А другие? Люди мистера Брэдфорда?

— У них возникли левые проблемы, задержавшие их допоздна вне лагеря,— ответил Факхар.— Мистер Брэдфорд приехал к обеду и попросил, чтобы их отправили куда-то на митинг. Он проводит с ними много времени.

— Не сомневаюсь,— сказал Хамнер.— Слушай, ты был среди Десантников, Джейми. Откуда эти солдаты, каких частей КД?

— Я по-настоящему не знаю, сэр. Полковник Фалькенберг запретил нам их расспрашивать. Он говорит, что солдаты начинают здесь с чистым послужным списком.

Хамнер заметил, что тон, использованный Факхаром, когда тот упомянул Фалькенберга, больше, чем уважение. Благоговейный ужас, наверное.

— Кто-нибудь из них служил раньше с полковником?

— Я думаю, что да, сэр. Они его не любят, клянут полковника совершенно откровенно. Но они боятся этого его здоровенного главстаршину. Кальвин предлагал помахаться с любыми двумя солдатами в лагере и правила выбирают они сами. Некоторые из новичков попробовали это, но из Десантников никто не стал. Ни один.

— И ты говоришь, что полковник не популярен среди солдат?

Фаркхар на минутку задумался.

— Я бы не сказал, что он популярен, нет сэр.

«И все же,— подумал Хамнер,— Борис говорил, что он был популярен среди солдат». Виски гудело в голове у Джорджа.— А кто популярен?

— Майор Сэвидж, сэр. Солдаты его любят. И капитан Фаст. Его Десантники особенно уважают. Он командует строевой подготовкой.

— Ладно. Слушай, может ли эта часть драться? Есть у нас шансы после того, как КД уйдет?

Они стояли и наблюдали лагерную жизнь в свете костров. Солдаты крепко пили, орали, пели песни и гонялись друг за другом по лагерю. Перед одной из парочек шел кулачный бой и ни один офицер не двинулся, чтобы прекратить его.

— Вы такое позволяете?— потребовал ответа Хамнер.

— Мы стараемся не вмешиваться слишком много,— ответил Фаркхар.— Полковник говорит, что половина офицерского образования — это усвоение того, чего не надо видеть. В любом случае, сержанты прервали драку, видите?

— Но вы позволяете солдатам пить.

— Сэр, нет таких правил против выпивки. Только против непригодности для выполнения своего долга. А эти солдаты крепкие. Они выполняют приказы и они могут драться. Я думаю, мы будем действовать действительно хорошо.

Гордость. Они вложили кое-какую гордость в Джейми Фаркхара и, может быть, в некоторых из этих тюремных птах.

—: Ладно, Джейми. Возвращайся на свое собрание. Я найду своего шофера.

Отъезжая, Джордж Хамнер чувствовал больше уверенности в будущем Хэдли, но ой был по-прежнему убежден, что здесь что-то не так, но не имел ни малейшего понятия, что же именно.