Четырнадцатые звездные войны
Шрифт:
И как будто долина раскрылась передо мной. Высокие черные стены высились по обе стороны от меня, теряясь где-то в тумане. Узкая тропинка вела во тьму, где меня поджидало что-то огромное, черное, шевелящееся...
Но даже после того, как я отшатнулся от ЭТОГО, от чего-то великого, черного и ужасного внутри меня, мысль, что я повстречался с ЭТИМ, наполнила меня радостью.
Откуда-то издалека, подобно слабому звуку колокола, донесся до меня голос Марка Торра, очевидно, обращавшегося к Ладне.
— Неужели нет никакого шанса? И мы так ничего и не сможем сделать?
— Нам остается только ждать... и надеяться,— прозвучал в ответ голос Ладны.— Выбор остается за ним. Если зн преодолеет себя, то сможет вернуться, а так... Его ждет или преисподняя... или небеса!
Подобно звуку холодного дождя, громыхающего по крышам зданий, этот голос ничуть не тронул меня. Я почувствовал огромное желание покинуть эту комнату и, оставшись наедине, подумать.
Тяжело встав с кресла, я спросил, обращаясь к Марку Торру:
— Как мне отсюда выйти?
— Лиза,— обратился тот к девушке, которая тут же вскочила, услышав обращение старика,— проводи его.
— Прошу вас,— пробормотала девушка и повернулась к двери, через которую некоторое время назад вошел человек с Экзотики.
Она вывела меня во двор Проекта, где к этому времени уже собрались все члены нашего тура, и, не проронив ни слова, а только склонив голову в знак прощания, ушла. Но это меня уже не трогало. Я забыл о ней. Самое главное было сейчас разобраться во всем происшедшем со мной.
Глубоко погруженный в свои мысли, я не заметил, как попал в Сент-Луис, а затем в Афины. И только оказавшись в дядюшкином доме, я очнулся от своих дум. Прислуга сказала мне, что у нас гости, и я поспешил в библиотеку, где обычно Матиас принимал посетителей. Я был поражен — гости в нашем доме?
В комнате находился дядя, сидевший в своем высоком кресле с раскрытой книгой на коленях, моя сестра Эйлин, которая усмехнулась, когда я вошел, и... молодой темный человек. Его предки, несомненно, были барберами. Это было понятно любому, кто, подобно мне, изучал этические различия людей в Университете. Он был одет во все черное. Мне показалось, что я узнал в нем того незнакомца, который был с Эйлин в Энциклопедии.
Короткий ежик черных волос и колючий, словно стальной клинок, взгляд его черных глаз выдавали в нем жителя молодых миров.
Я вновь почувствовал темную радость, испытанную мной в глубине «долины»,— это был первый шанс испытать мое могущество!
Но Матиас помешал мне.
— ...еще раз повторяю тебе, Эйлин,— донесся до меня его голос,— что я не вижу причин для беспокойства. Я ведь никогда тебя не ограничивал. Делай, как хочешь!
И его пальцы перевернули страницу книги.
— Но скажи мне, что делать? Как поступить?!— закричала Эйлин.— Ведь я прошу у тебя совета?— В глазах ее стояли слезы.
— Я не знаю! Какая разница, как ты поступишь? — Он повернулся ко мне.— А, с приездов, Там. Эйлин забыла вас познакомить. Этот молодой человек— мистер Джаймтон Блек с Гармонии.
— Офицер вооруженных сил Блек,— представился незнакомец, повернувшись
Теперь я окончательно определил его происхождение. Он был с тех планет, которые люди с других миров с кислым юмором называли Френдлиз (Дружественные). Религиозные, спартански воспитанные и отлично вышколенные фанатики составляли население планет Гармонии и Ассоциации. Меня всегда удивляло, что из сотен видов и типов человеческих обществ, наряду с солдатским Дорсаем, научным миром Нептуна и Венеры, философскими мирами Экзотики, выросло и процветало такое мрачное и фанатичное человеческое поселение.
Все остальные миры слышали и знали о них, как о солдатах. Но это были не солдаты, что с Дорсая. Миры Френдлиз были очень бедны, и единственный «урожай», который они могли снимать на своих скудных каменистых почвах, не всегда был необходим другим мирам. Да и кому могло прийти в голову нанимать по контракту толпы евангелистов. Но френдлизцы умели стрелять и отлично подчинялись приказам... а это значит,что они умели умирать! И кроме того, они были так бедны! Элдер Брайт, глава Совета Церквей, управляющий Гармонией и Ассоциацией, мог бы сбить цену на наемников любому правительству, но... на наемников с весьма низким уровнем военного искусства.
Дорсайцы были истинными мужчинами войны. Оружие шло к ним в руки, как ручные собачонки, и сидело в их руках, как перчатки. Солдат же Френдлиза держал винтовку, как топор...
Поэтому знатоки говорили, что Дорсай поставляет всем человеческим мирам солдат, а Френдлиз — пушечное мясо!
— ... офицер ВС Френдлиза мистер Блек,— продолжал Матиас,— слушает вечерний курс земной истории в том же университете, что и Эйлин. Они познакомились месяц назад. И теперь молодой человек пришел просить ее руки. Он предлагает ей выйти за него замуж и отправиться на Гармонию, куда его отзывают в конце этой недели.
— И...
— Вот я и говорю, что это ее личное дело. Пускай сама решает! — закончил свою речь наш дядя.
— Но я хочу, чтобы кто-то помог мне, помог мне решить, как поступить! — воскликнула в слезах Эйлин.
Матис покачал головой.
— Я уже говорил тебе,— сказал он,— что здесь нечего решать. Что эти решения могут дать? Я предоставил тебе полную свободу действий и настоятельно прошу избавить меня от участия в этом фарсе.
И он снова склонился над своей книгой.
— Но я ... я не знаю, как мне поступить! — всхлипывала Эйлин.
— Тогда ничего не делай,— изрек наш дядя, переворачивая очеред-лую страницу.— Значит, ты не готова к предстоящим испытаниям!
— О, боже, что же мне делать?— разобрал я бормотание сестры.
В комнате воцарилась на мгновение тишина.
— Эйлин,— прервал эту тишину голос Джаймтона Блека. Сестра с готовностью повернулась к нему.— Ты же говорила мне, что хочешь выйти за меня замуж и сделать своим мой дом на Гармонии! — Он говорил размеренным, низким и приятным голосом.
— О, да! Да, Джимми! — воскликнула Эйлин. Но Блек не подошел к ней, и тогда сестра воскликнула вновь: