Четырнадцатые звездные войны
Шрифт:
Гордон Диксон
ВТОРАЯ ДОРСАЙСКАЯ ВОЙНА
Это боевой гимн колонизировавшей Космос фанатичной армии. Существовала только одна сила, которая могла противостоять им,— ДОРСАЙ!!!
...Гомеровская «Илиада» начинается словами: «Это история о ярости Ахиллеса». История, которую поведаю я вам,— о моей ярости. Я, землянин, выступил против людей двух миров, называемых Френдлиз: против Гармонии и Ассоциации. Это ярость, подобная Ахиллесовой, это моя ярость — человека с Земли.
Вас это удивляет?
В те дни, когда сыновья более молодых миров являются более высокими, сильными, более искусными и умными, чем мы, люди со старого Мира? Тогда как же мало вы знаете Землю и ее сыновей.
Оставьте ваши молодые миры и возвращайтесь назад, к материнской планете. В благоговении коснитесь ее. Она все еще здесь и все такая же.
Ее солнце все так же светит над волнами Красного моря, которые расступились перед Богом. Ветры все так же дуют в ущелье Фермопил, где Леонид с тремя сотнями спартанцев сдержал орды Ксеркса, царя Герони, и тем самым изменил историю. Здесь люди боролись и убирали, рождались и хоронили своих близких. Все это было более 500 тысяч лет назад. В те времена новые миры были только мечтой. Думали ли вы о тех тысячелетиях и поколениях людей, которые рождались и умирали под одними и теми же небесами и на той же самой земле и которые оставили на всех нас отметки — в крови, на теле, в душе?
Планеты... Им нет числа!
Люди Дорсая стали прирожденными солдатами. Воинственные, без чувства самосохранения, опытные, умелые, бесстрашные.
Люди с Культиса и Мары глубоко проникали во внутренний мир человека в своих попытках дать ответы на вопросы, интересующие все человечество.
Ученые с Нептуна и Венеры настолько ушли вперед по пути умственного развития, что могли с трудом общаться с нами, обыкновенными людьми.
Но мы — «тупые», низкорослые, простоватые люди старой Земли — имеем нечто большее, чем любой из них. Мы все еще храним в себе человека, генетику нашего рода, от которого прочие миры сохранили лишь осколки — яркие, сверкающие, прекрасно обработанные...
Но ведь это только осколки!
Если вы один из тех, кто подобно моему дяде Матиасу Олину пренебрегает нами, то я приведу вам в пример Анклав свЛуиса, где 42 года назад землянин по имени Марк Торр, человек великого видения, первым начал строить то, что через сотни лет будет именоваться Окончательной Энциклопедией.
Массивная, сложная и в то же время тонкая структура. Вы сможете
Вглядитесь в себя. Идите в Анклав св. Луиса и присоединитесь к одному из тех потоков людей, который проведет вас через коридоры и лаборатории Проекта Энциклопедии, где громадные извилистые стены уже начали меняться, впитывая знания, на приобретение которых затрачены тысячелетия. Когда интерьер комнаты изменится окончательно, когда наладятся связи между различными областями знания, появится то, чего никогда прежде не было, то, чего никогда прежде и не могло быть.
Но, как я говорю, сейчас это невозможно. Просто посещение Индекс-комнаты — это единственное, что я прошу сделать. Посетите ее, в дни отдыха. Встаньте в ее центр и сделайте то, что скажет гид.
Слушайте!
Слушайте. Напрягите всю вашу волю и слушайте! Слушайте — и вы не услышите ничего. И тогда ваш гид, нарушив эту почти нестерпимую тишину, скажет вам, зачем он просил вас сделать это.
Только один человек из многих миллионов может что-то услышать в этой комнате. Только один из многих миллионов людей, рожденных на Земле.
Но никто, ни один из тех, кто рожден на новых мирах и приходил сюда слушать, не услышал ничего!
Это ничего не доказывает, вы полагаете? Тогда вы думаете неверно, мой друг! Мне, одному из тех, кто пытался что-то услышать, это изменило всю жизнь. Услышанное соприкоснулось с познанием власти. Я впал в неистовство, желая уничтожения людей двух дружественных миров Френдлиза.
Не смейтесь же над сравнением моей ярости с гневом Ахиллеса, горькой яростью Мирмидонян перед стенами Трои. Между нами много общего.
Мое имя — Там Олин, и мои предки — ирландцы. Но вырос я и стал тем, кто я есть, на Пеллопоннесе, в Греции, как и Ахилл. В Густой тени Парфенона, белеющего над Афинами, нашй души по воле дяди спали, хотя ему следовало бы растить их свободными под солнцем.
Наши души. Моя и моей младшей сестры Эйлин.
Слушайте!
Слушайте. Напрягайте всю волю вашу и слушайте!
Это была идея Эйлин — посетить Окончательную Энциклопедию, пользуясь моим новым удостоверением служащего Бюро Коммуникаций. Обычно я поинтересовался бы, как ей в голову пришла такая мысль. Но в тот момент, когда она предложила мне это, какое-то невероятно щемящее чувство охватило меня. Это был не страх, а что-то гораздо более сложное. Оно было похоже на ощущение, которое возникает у человека перед великими испытаниями. Нечто похожее, но гораздо слабее, бывает перед сдачей экзаменов на зрелость. Но тут было еще что-то. Нет, еще раз говорю, это не было страхом. Может быть, нечто похожее испытывает охотник, ожидающий в засаде Боевого Дракона?
Всего лишь на мгновение это коснулось меня, и этого оказалось вполне достаточно. Я знал, что теоретически Энциклопедия предоставляет шанс всем землянам, а так как Катлас считала поведение землян безнадежным, я не обращал внимания на это чувство, решив бросить вызов всему миру — отправиться, и притом как можно скорее, в Сент-Луис.
Возможно, была и другая причина. Уж очень долго я не видел свою сестру. Ведь в течение всех лет учебы я старался как можно меньше посещать дом дяди. Поэтому был очень рад хоть немного побыть с ней и поделиться переполнявшей меня радостью.