Чили
Шрифт:
– Доброе утро, – хмуро констатировал Фейс, входя в кухню и настороженно глядя на меня. – Смотрю, у вас все никак не наладится. Старик, что с девочкой?
– Ничего, – отмахнулся Киран, выставляя банки на стол.
– И почему же ты так уверен? – раздраженно поинтересовалась я, задыхаясь от эмоций. – Ты убиваешь людей!
– И что? – наконец, обернулся он и сложил руки на груди. – Дика тоже кто-то убил. И у того, кто это сделал, не было столько душевных мучений, как у тебя сейчас!
Фейс напряженно покосился на меня:
– Айзек говорит, нужно валить.
– Скорее
– Одно дело – защищаться, но другое – просто в отместку щелкать каждого причастного! – голос дрожал от волнения, а сердце скакало в груди, как в последний раз, заставляя сгибаться пополам.
– Точно, – спокойно возразил он и, оттолкнувшись от стола, направился ко мне, – я буду щелкать каждого…
– Не подходи, – цедила я.
– Старик, не надо, – Фейс переводил испуганный взгляд с меня на Кирана, не зная, к кому взывать. – Элль, успокойся!
Киран подошел ко мне вплотную, заглядывая в глаза:
– …Каждого, кто разрушил мою и твою семью, каждого, кому плевать на все, кроме денег и власти, Элль!
– Киран, – в голосе темнокожего слышалось неодобрение, но Киран, кажется, не слышал.
– Может, этого не было в твоем мире, когда в нем появился я, но теперь добро пожаловать в мой мир! В нем все покупается и продается за деньги, а жизнь вообще ничего не стоит! Если я не успею, пришьют и меня, и тебя!
– Киран, не надо! – вскричал Фейс. – Не пугай ее!
Да куда уж больше! Я оттолкнула его и бросилась в комнату.
***
– Что ты делаешь?! – взвыл Фейс.
– Я?! – рывком обернулся, стряхивая муть усталости. Бессонная дикая ночь не прошла даром, нервы были натянуты до предела.
– На черта ты сказал про то, что убил Мейсона?! – орал Фейс. – Вот только не говори, что не предусмотрел ее реакции! Интересно стало, да?!
Скорее всего. Захотелось рухнуть с ней в бездну, чтобы она все узнала. Только ему не понравилось то, как среагировала Элль. Ненавидит, боится… И он, кажется, не изменит этого. Ничего не вернуть. Он слишком изменился. А после сегодняшней ночи – безвозвратно. Не высказать все Айзеку стоило многого. Как вышло, что его люди потеряли из виду Дика Фрейдли, почему позволили его пристрелить, ведь он просил не спускать с него глаз?! Фейс тоже не спал всю ночь, и был не в лучшей форме.
– Киран, – рычал Фейс позади, но послушно следовал за ним, – я не узнаю тебя, так нельзя!
А вот он наконец-то себя узнал – жажда мести вытеснила все остальное. Страшно было другое: он готов был придушить сейчас Элль, если бы она хоть чем-то обозначила себя, как бесконтрольную проблему. Вот это реально сковывало льдом кровь в венах.
И начало утра… Он все же готов был стоять так часами, держа ее в руках! Почему не удается остановится на этом, почему все постоянно срывается с катушек?!
– Неужели так сложно ее успокоить, сказать…
– Что сказать? – рявкнул он, и темнокожий замолчал, поджав губы. – Что она мне нужна для шантажа ее отца? И я прибрал ее к рукам только потому, чтобы она не досталась агентам ровно для той же цели? – Сказать это вслух значило много. Звучало, как-то самое дно, от которого можно и оттолкнуться,
Фейс хмуро молчал.
– Мы все хотим, чтобы это закончилось, помнишь?
– Ты хочешь быть с этой девочкой! – темнокожий ткнул пальцем в двери.
– Хотеть девочку и хотеть быть с девочкой – разные вещи, – зло оскалился.
Фейс опустился на стул и, кажется что-то еще говорил, только он не слышал. Смотрел на изображение с камер в комнате Элль.
Девушка лежала в кровати, шторы на окнах были задернуты.
– Киран!
Пришлось отвлечься и поднять глаза от монитора ноутбука:
– В агенстве какая-то тварь, которая слила Фрейдли, Фейс. Они знали, что старик прячет Элль, Мейсон уже приехал по горячему. Если Фрейдли знал, что за ним следили, какого черта не сказал! – стукнул раздраженно по столу.
– Не хотел, чтобы ты погряз в этом по уши! – процедил Фейс.
– Я тебя не держу, я уже говорил, – возразил спокойно.
– Да пошел ты! – и Фейс ушел из кухни, вскоре громко хлопнув дверьми в коридоре.
Ничего, казалось, не дрогнуло внутри. Он вернулся за стол, только как ни старался, все равно возвращался взглядом к ноутбуку. Элль не шевелилась, и это нервировало. Он машинально собрал и разобрал пистолет два раза, перед тем, как опомнился, что не может ни о чем думать, кроме девчонки.
Мысленно выругавшись, он поднялся и поплелся к печке, на которой так и осталось стоять холодное молоко.
Глава 7
Я пролежала в кровати несколько часов, глядя на тихую жизнь, едва заметно проходящую мимо, ступающую солнечными лучами по сочной яркой траве и щербатой шоколадного цвета плитке. Лучики даже каким-то образом извернулись и проникли в комнату, сгущая мой внутренний сумрак, но подойти ближе так и не решились.
Когда позади вдруг раздался щелчок открывающейся двери, я вздрогнула, закрыла глаза и затаила дыхание. Послышались шаги, потом стук подноса, и Киран замер. Я не видела, но чувствовала каждое его движение, будто комнату затянули невидимые нити натянутыми нервами. Киран смотрел на меня, я чувствовала его взгляд и тлела под ним, как спичка. Пальцы судорожно цеплялись за простыни, в груди разрастался ком липкого страха.
Когда он хлопнул дверью, думала – ушел, но тут же услышала быстрые шаги в мою сторону. Следом прогнулся матрас, а я взвилась пружиной и угодила в его сильные руки. Он быстро скрутил меня, заглушая агонию, позволяя лишь всхлипывать и дрожать, и прижал к себе спиной, укладываясь со мной на кровать.
Ни слова не произнес. Обуздал мою дрожь, зарылся лицом в макушку и замер, согревая. Скользнул пальцами между моими и сжал. И мы оба замерли вместе со всем миром. Солнце перевалило на другую сторону, и стало мрачно и спокойно. Киран не пытался пойти дальше, потому что идти нам было некуда. Мы почти ничего не успели создать, и то немногое разнесло подчистую, а прошедшие сутки позволили убедиться в этом. Осталась какая-то тонкая нить, и я едва не разорвала ее к чертям сегодня утром. И теперь он снова оказался рядом, как незнакомец, проходящий мимо.