Чили
Шрифт:
– Уверена, что хочешь меня завести, Чили? – Заглянул в глаза.
– А ты разве уже не завелся?
– Ты себе льстишь. – Он подхватил меня под руку и потащил в дом.
– Чего ты бесишься? – вскричала я, пытаясь тормозить пятками. – Я не обещала тебе быть паинькой! Я вообще ничего не успела пообещать – слишком быстро ты исчез!
Он втолкнул меня в темную комнату и рывком прижал к уже знакомой стенке.
– У меня не было времени объяснить, но ты…
– Что я?! – Рванулась из его рук. – Осталась одна! Без тебя, отца, учебы и дома! Один Кролик меня не бросил!
– Элль, –
– Какая уже разница… – Сил оттолкнуть его снова я пока в себе не нашла, и стало нестерпимо стыдно за шлейф табака, что окутал нас обоих, вытесняя его запах. – Я – шлюха теперь…
– Элль, – прорычал он, тряхнув меня.
– Ты сам сказал, – усмехнулась горько. Губы предательски задрожали от обиды.
– Я злился.
– А сейчас ты не злишься?
– Злюсь.
– И почему же?
– Из-за тебя! – Отпрянул он, стукнув кулаком о стену. – Я бы убил каждого, кто лапал тебя! Каждого, кто причинил боль! Но меня не было рядом. Меня вышвырнули из твоей жизни!
– Ты рядом сейчас! И что ты делаешь?! – заорала на него, стиснув кулаки. – Используешь! В своей мести, да?! Агенты были правы? Отец жив? – Густая тишина воцарилась между нами, но меня она не устраивала. – Где отец?!
Его взгляд соскользнул с моего лица:
– Он жив, Элль… – усмехнулся зло.
Я съехала по стенке, не удержавшись на ногах, а за ним снова хлопнула дверь.
***
– Что-то не ладится у вас…
Фейс опрокинул турку, разливая кофе по двум чашкам.
– Да, – прорычал он, рывком усаживаясь на барный стул.
Потянувшись к кофе, вдруг получил по пальцам.
– Это для нее, – невозмутимо вздернул бровь темнокожий.
– Осторожнее! – усмехнулся беззлобно.
– Что ты хочешь? – Фейс сложил руки на столе.
Забавно было это наблюдать – смену субординации, но он понимал – вынудил:
– Ты же знаешь, что, если бы не я, ее бы забрали другие.
– Знаю. Но тебе какое дело?
– Дай кофе.
– Не дам, пока не объяснишь.
– Хочу. Ее.
– Также как кофе?
– Фейс… – Он начинал закипать. Отправить друга на курсы психологии?
– Не вижу проблемы.
– Правда?
– Правда. Пойди и возьми.
– Сдурел?!
– А что такого?! – ненатурально удивился друг.
– С ней так нельзя.
– Тогда начинай так, как можно! Вставай и готовь ей ужин, потому что обед она даже не пробовала… Да, еще и нажаловалась на тебя в блоге.
– Что?!
Фейс протянул ему планшет.
– Это ты так подал моего лосося?!
– Подал бы сам! Тебе же не до этого было!
– Я работал!
– Нет, ты психовал. И немного работал. Бери себя в руки, старик. Сейчас нельзя выходить из себя. Если она – условие твоего спокойствия, бери нож в руки, успокаивайся и корми ее. А то еще объявит голодовку…
***
Он смотрел на последние слова в блоге Элль, стиснув зубы. «Не ваша Элль».
– Айзек звонил. – Смысл фразы дошел не сразу. – Говорит, все тихо. Фрейдли – молодец.
– Рискует, – выдохнул, тяжело поднимаясь. – Скажи Айзеку, пусть поговорит
Ее безразличие било по рукам, но он старался не обращать на это внимание. «Не ваша Элль» Снова стиснул зубы, доставая кастрюлю. Посмотрим…
Глава 5
Я не знаю, сколько просидела на полу, пялясь в спинку кровати. Отец жив… Только сейчас я поняла, как боялась узнать обратное! Странно вот так выяснить, что человек был тебе по-настоящему дорог. Прошедшие три года вдруг показались такими изматывающими. Я больше не хотела никуда бежать. Скорее, исчезнуть раз и навсегда, в какое-нибудь захолустье, в лес, приручать лисиц и оленей.
– Пошли вы все! – шмыгнула носом и расплакалась. – Все!
Даже не помню, когда плакала в последний раз. Кажется, в первую ночь, когда пропал Киран. Фрейдли привез меня в какой-то мотель на окраине Бруклина с одной спортивной сумкой и рюкзаком. Я не взяла из дома ничего, пообещав себе, что вернусь и верну свою жизнь…
Из кухни долетал запах кофе и еле слышный разговор мужчин. А еще через какое-то время послышался стук ножа о деревянную доску. В сумраке комнаты ничто не отвлекло меня от сбивших дыхание воспоминаний.
Я помнила руки Кирана в мельчайших деталях, и каждое их движение заставляло дышать чаще. Длинные пальцы на рукоятке ножа, рельефные вены и напряженные мышцы – в едином движении это завораживало и мутило разум. Я готова была смотреть на то, как он готовит, в любое время дня и ночи, насыщаясь одним зрелищем.
…Однажды я потянулась попробовать кусочек печеной курицы в острой подливке, но он не позволил. Обхватил мои бедра и усадил на стол, ставя точку в периоде намеков и взглядов.
– Хочешь? – шепнул в губы, едва касаясь их.
– Очень… – выдохнула в предвкушении.
Джанетт говорила, что я, как молодая лиса – без страха тянусь ко всему, что ново и любопытно. Только не все лисы после этого выживают…
Киран обмакнул кусочек мяса в соус и протолкнул мне в рот, подхватывая губами каплю, упавшую на подбородок.
– Идеально, – шепнул, ожидая, пока я распробую.
– Пожалуй… – едва успела облизать губы, как он накрыл их своими, добавляя новой остроты послевкусию. Чили жег сильнее в месте соприкосновения наших губ и языков, оставляя после легкий холодок… и дикий голод.
Голод, который так и не смогла удовлетворить за все это время. Он изматывал душу и тело. Никто не смог разбудить во мне такое предвкушение и жажду его утоления. Зато точно знала, лучший вариант подачи блюда – руки желанного мужчины. Никогда оно не будет таким вкусным на стылой тарелке, сколько ни украшай. Весь этот антураж – бездушный, мертвый и напыщенный – всегда только портил впечатление о блюде.