Чингисхан. История завоевателя Мира
Шрифт:
Хорасан, сильно пострадавший от вторжения, пребывал в состоянии полного хаоса. Провинция не была еще окончательно покорена, и то тут, то там вспыхивали антимонгольские мятежи. Беспорядки усиливали два сторонника умершего незадолго до этого Джелал ад-Дина, которые устраивали набеги на область Нишапура и убивали монгольских чиновников. В 1232/1233 г. Чин-Темур, недавно назначенный правителем Хорасана и Мазендерана, послал офицера по имени Кул-Болат с приказанием уничтожить или изгнать мятежников. Получив известие о его приближении, Баха ад-Дин вместе с другими знатными жителями Нишапура отправился искать защиты в Тусе, где и нашел ее у некоего Тадж ад-Дина Фаризани, который захватил крепость в центре разрушенного города. Тем временем Кул-Болат, прогнав неприятеля, узнал о беглецах, обосновавшихся в Тусе. Он послал к Фаризани гонца с требованием
Их возвращение совпало со смертью Чин-Темура, и Коргуз вновь был вызван в Монголию, чтобы доложить о ситуации. Он был умным и честолюбивым человеком и решил воспользоваться представившейся ему возможностью в личных целях. «Судьба, — сказал он отцу Джувейни, с которым, по всей видимости, находился в доверительных отношениях, — подобна птице. Никто не знает, на какую ветку она сядет. Я постараюсь узнать, что именно предопределено вращением небес и каково их повеление». Он настолько в этом преуспел, что вернулся из Каракорума фактическим правителем западных территорий.
В 1239 г. он вновь приехал в Монголию, чтобы дать объяснения в связи с выдвинутыми против него обвинениями, и в его отсутствие Баха ад-Дин исполнял обязанности его заместителя. И вновь он вернулся с триумфом, и Баха ад-Дин устроил грандиозный пир в честь его возвращения. В 1241 г. Коргуз в третий раз отправился в Каракорум, но в пути его застало известие о смерти Великого хана, и он вернулся в Хорасан. Однако во время путешествия он поссорился с одним из чиновников дома Чагатая и вскоре после этого был арестован и доставлен в Алмалык, неподалеку от Кульджи (современный Синьцзян), где находилась резиденция Кара-Хулагу, внука и наследника Чагатая, по приказанию которого он был предан мучительной смерти.
Бесславный конец патрона никак не отразился на положении Баха ад-Дина. Он был утвержден в своей должности преемником Коргуза, эмиром Аргуном, который указом регентши империи принцессы Туракины, вдовы Угэдэя, был назначен правителем территории, простиравшейся от Окса до Фарса и включавшей не только Хорасан и Мазендеран, но также Грузию, Армению и частично Малую Азию и Верхнюю Месопотамию. В ходе инспекционной поездки Аргун приехал в Тебриз в Азербайджане, где получил приказ прибыть на — курилтай, или собрание принцев, на котором Гуюк, сын Угэдэя, был избран преемником своего отца в качестве Великого хана (1246), и в его отсутствие отец Джувейни, сахиб-диван, управлял всеми этими землями как его заместитель. Когда Аргун возвращался домой, осыпанный милостями нового хана, Баха ад-Дин отправился ему навстречу и доехал до Амула в Мазендеране, где в честь его возвращения устроил великолепное пиршество, точно так же, как сделал это для его предшественника Коргуза примерно семью годами раньше.
Не успел Аргун продолжить свое путешествие в Азербайджан, как ему сообщили об интригах, которые плелись против него в монгольской столице, и он решил отправиться туда без промедления. В этой поездке, по его желанию, помимо Баха ад-Дина его сопровождал сам Джувейни, которому в то время было около двадцати двух лет. Когда путешественники прибыли в Талас (в настоящее время Джамбул в Казахстане), их настигло известие о смерти Гуюка, и по совету монгольского генерала Эльчигитая Аргун вернулся в Хорасан, чтобы заняться снаряжением войска под его командованием. В конце лета 1249 г. он вновь отправился в путешествие на восток и, наконец, прибыл в орду принцессы Огуль-Гаймиш, которой как вдове Гуюка было поручено управление империей до избрания нового Великого хана. Его дело было тщательно расследовано, его враги наказаны, а сам он полностью оправдан. По дороге домой путешественники (в числе которых был Джувейни) на один или два месяца остановились в орде Есу, который в то время управлял улусом
Аргун не долго пробыл в Персии. В августе или сентябре 1251 г. он вновь отправился на восток, чтобы принять участие в великом курилтае, который собрался для выборов нового хана. В этом путешествии его также сопровождал Джувейни. Однако не успел он добраться до Таласа, как получил известие об избрании Мункэ. Была уже середина зимы, и глубокий снег сделал путешествие почти невозможным, однако он продолжал двигаться вперед и, наконец, достиг Бешбалыка, старой уйгурской столицы, которая соответствует современному Урумчи, северо-западнее Гучена в Синьцзяне. Отсюда Аргун — послал новому хану сообщение о своем приближении, но путешественникам удалось прибыть к монгольскому двору лишь 2 мая 1252 г., т.е. почти через год после вступления Мункэ на престол.
Аргун сообщил хану об экономическом положении западных территорий, и в результате последовавшего обсуждения принял решение о проведении ряда изменений в налоговой системе. Решение этих вопросов так затянулось, что Аргун уехал лишь в августе или сентябре 1253 г. [4] Именно во время этого продолжительного пребывания в монгольской столице друзья убедили Джувейни начать работу над историей монгольских завоеваний. Когда они собирались в обратный путь, Мункэ вручил ему ярлык и пайцзу, которыми его отец утверждался в должности сахиб-дивана.
4
См. также стр. 433, и прим. 155 к [III] ч. 3.
Баха ад-Дину в то время исполнилось шестьдесят лет, и после почти двадцати лет на службе у монгольских правителей у него появилось желание удалиться на покой, которому, однако, не суждено было сбыться. Начали проводиться фискальные реформы, и Баха ад-Дин вместе с монголом по имени Найматай был послан принять на себя управление Персидским Ираком, т.е. центральной Персией, и Йездом. Достигнув района Исфахана, он заболел и умер.
Возможно, именно таким государственным деятелям, как Баха ад-Дин, Персия обязана тем, что ей удалось пережить эти тревожные века. Династии появлялись и исчезали, но всегда была потребность в чиновниках, которые, сотрудничая с новым режимом, обеспечили бы своего рода преемственность в управлении страной и предотвратили бы ее падение в пропасть разрушения и распада. В переходный период Баха ад-Дин также сумел сохранить традиции своих предков, живших при хорезмшахах, а до этого — при Сельджуках и, возможно, еще более ранних династиях, и после его смерти они были продолжены его сыновьями, служившими уже новой династии — монгольским ильханам Персии.
Основатель этой династии принц Хулагу тем временем двигался на запад во главе огромной армии, и его первоочередной задачей было уничтожение исмаилитов, или ассасинов, Аламута. Аргун встретил его в Кише, городе, расположенном южнее Самарканда и прославившемся впоследствии как место рождения Тамерлана, в ноябре 1255 г. Аргун вновь стал жертвой придворных интриг и, ободренный Хулагу, отправился в Каракорум, чтобы защитить себя от обвинений. Управление западными землями, с согласия Хулагу, он возложил — на своего сына Керей-Мелика, некоего эмира Ахмада и Джувейни. С того времени и до самой своей смерти Джувейни находился на службе у Хулагу и его наследников.
Один случай, произошедший в то время, демонстрирует уважение, которое испытывал к нему монгольский завоеватель. Некто Джамал ад-Дин, который принимал участие в интригах против Аргуна, вручил Хулагу список чиновников, против которых он намеревался выдвинуть обвинения перед лицом Великого хана. Хулагу тут же ответил, что это дело мог решить сам Аргун. Затем, заглянув в список и увидев там имя Джувейни, он добавил: «Если есть против него какое-то обвинение, пусть о нем будет доложено в моем присутствии, чтобы сейчас же разобраться с этим делом и принять решение». После этих слов Джамал ад-Дин отказался от своего обвинения и в смущении удалился.