Чингисхан. История завоевателя Мира
Шрифт:
К сыну Мухаммеда, Джелал ад-Дину, Джувейни относится с нескрываемым восхищением. Этот султан предстает перед нами как человек огромного мужества. В столкновении с Джучи, перед началом войны, он спасает своего отца, которому угрожал плен, и Джувейни открыто выражает свои чувства в подходящей к случаю цитате из «Шахнаме» (I, 51-52). Когда он бросается в Инд, совершив последнюю атаку на монголов, слова восхищения слетают с губ самого Чингисхана (I, 107). И вновь Джувейни приводит отрывок из «Шахнаме», сравнивая Джелал ад-Дина с Рустамом, мистическим героем иранцев. Такие — сравнения отнюдь не случайны: так Джувейни получает возможность отождествить хорезмшахов с Ираном, а монголов — с Тураном, его извечным врагом [14] .
14
Ср. с II, 136 и 139, где этот прием используется, чтобы сравнить Чингисхана с Афрасиабом,
Не всякое упоминание о монголах имеет неодобрительный оттенок. В некоторых местах Джувейни отзывается о них весьма почтительно; и как правило, нет причин сомневаться в его искренности. Например, совершенно очевидно, что он испытывает искреннее восхищение перед военным гением Чингисхана, у которого, как он пишет, мог бы поучиться сам Александр (I, 16-17). Он с энтузиазмом описывает эффективность монгольской армии, ее выносливость и превосходную дисциплину и сравнивает эти ее качества с качествами исламских войск, причем сравнение оказывается отнюдь не в пользу последних (I, 21-23). Он хвалит монгольских принцев за дух согласия, царящий между ними, и вновь противопоставляет их поведение поведению мусульман (I, 30-32 и III, 68; I, 41-43). Ему нравится их простота в общении и отсутствие церемоний (I, 19). Несмотря на свои магометанские убеждения, он с очевидным одобрением говорит об их терпимости в вопросах религии (I, 18-19). И, наконец, он многое может сказать об их помощи и покровительстве мусульманам.
Несколько случаев [15] , приведенных в главе «О делах и поступках Каана», повествуют о доброте, проявленной жизнерадостным и добродушным Угэдэем к магометанам, попавшим в отчаянное положение. О племяннике Угэдэя Мункэ, в правление которого была написана «История Завоевателя Мира», говорится, что «из всех сект и общин он более всего почитал и уважал народ ислама, которому оказывал наибольшие милости и даровал величайшие привилегии» (III, 79). И Джувейни порой высказывается о нем в тоне, почти неотличимом от тона, которым он повествует о мусульманских правителях (I, 85, 195). Он даже наделяет его исключительно магометанским титулом гази, или «победителя неверных», упоминая об уничтожении им группы уйгурской знати, которая замышляла, помимо всего прочего, вырезать мусульманское население Бешбалыка (III, 61). Мать Мункэ, принцесса Соркоктани, также восхваляется не только за ее честность и управленческий талант, но и за покровительство исламу: будучи христианкой, она тем не менее оказывала помощь мусульманским духовным лицам и пожертвовала крупную сумму денег на строительство медресе, или богословской школы, в Бухаре (III, 8-9). —
15
См. I, 161, 163, 179 и т. д.
Однако недостаточно было бы лишь перечислить положительные качества монгольских захватчиков; как чиновник, состоящий у них на службе, Джувейни должен был оправдать само вторжение. Он сделал это, представив монголов как орудие высшей воли.
Он сравнивает нашествие с наказаниями, ниспосланными более ранним народам за их неповиновение Господу, и в поддержку этой аналогии приводит хадис, или изречение Мухаммеда, о том, что гибель мусульман произойдет от меча. В другом хадисе упоминается о всадниках, которых Господь пошлет, чтобы осуществить возмездие нечестивцам, и нет ничего легче, чем отождествить этих всадников с монголами (I, 17). Для пущей убедительности сам Завоеватель в речи, обращенной к жителям Бухары, называет себя бичом Божьим (I, 81).
Эта высшая миссия монголов особенно ярко проявилась в уничтожении врагов ислама. Так, именно Бог направил их против Кучлука, найманского правителя, основавшего свое государство на развалинах государства каракитаев, распявшего мусульманского святого на двери его собственного медресе (I, 55; I, 73); а жители Кашгара, когда монголы изгнали их правителя и восстановили свободу вероисповедания, увидели, что «существование этого народа — одна из милостей Господа и одна из щедрот божественного милосердия» (I, 50). Божественное провидение было усмотрено и в захвате Хулагу исмаилитской цитадели — Аламута, который Джувейни сравнивает с завоеванием Хайбара, т.е. разгромом и истреблением Пророком его врагов — евреев в Хайбаре возле Медины (III, 138).
Их миссия не носила исключительно негативный характер: результатом их завоеваний в действительности стало расширение границ ислама. Перемещение ремесленников, избежавших благодаря своему искусству участи своих земляков, на новое местожительство в Восточную Азию и поток торговцев, хлынувший в новую столицу Каракорум, привели к тому, что мусульманское население проникло в те краях, которых Истинная Вера никогда еще не достигала (I, 9).
Даже избиения были Божьей милостью, ибо смерть, постигшая миллионы людей, дала им статус и привилегии мучеников за веру (I, 10). Но здесь, однако, мы можем усомниться в искренности Джувейни.
Как можно примирить эти кажущиеся очевидными противоречия: с одной стороны, бесстрастное перечисление —
ПОЯСНЕНИЯ К ТРАНСЛИТЕРАЦИИ И ДРУГИЕ ЗАМЕЧАНИЯ [16]
В этом переводе, рассчитанном на массового читателя, я постарался упростить написание некоторых восточных слов, опустив диакритические знаки, обычно используемые для того, чтобы передать точное написание персидских или арабских слов. По этой же причине я использовал некоторые англизированные формы, такие как vizir, cadi и emir вместо wazir (vazir), qadi (qazi) и amir. Священная книга ислама названа Koran, а не Qur’an, пророк же, которому она была открыта, — Muhammed, а не Muhammad, в то время как вторая форма использовалась для остальных лиц, носящих это имя.
16
Этот раздел сверен и исправлен по английскому оригиналу. — OCR
С другой стороны, в интересах специалистов часто предпочтительнее указывать точное написание того или иного слова (и в особенности имени) в арабском языке. В случае персидских и арабских слов эта цель была достигнута тем, что в указателе их написание приводится в строгом соответствии с системой транслитерации, в целом совпадающей с той, что была одобрена Королевским азиатским обществом (Royal Asiatic Society). Та же система была использована и для слов, помещенных в круглые скобки в тексте перевода; ей же, хоть и в меньшей степени, я следовал в примечаниях. В самом же тексте перевода, как уже было сказано, диакритические знаки опущены. Кроме того, в нем использовано написание Khorazm, Khoja и Khaf вместо более правильного Khwarazm, Khwaja и Khwaf.
В некоторых случаях, например при рассмотрении неправильного написания некоторых слов в персидском оригинале, трудно обойтись без арабского алфавита. В качестве замены я использую прописные буквы, что отличается от системы транслитерации, которой я следую в остальных случаях, тем, что буква алиф всегда передается буквой A, уау — W, а йя — «Y»; A обозначает исключительно алиф мамдуда; J, C, X, Z, S и ? эквивалентны, соответственно, j, ch, kh, zh, sh и gh. Отсутствие диакритических знаков обозначается двумя способами. Если отсутствие точки или точек делает арабскую букву идентичной с другой буквой того же начертания, используется латинский эквивалент этой буквы. Так, QRDWAN обозначает искаженное QZDWAN (Qizhduvan), поскольку отсутствие трех точек над за делают ее идентичной ра. — Если же в арабском алфавите не существует букв, аналогичных по начертанию буквам с точками, неправильное написание указано курсивным начертанием либо латинского эквивалента подразумеваемой буквы, либо любой другой буквы подходящей формы. Один-два примера — сделают понятным использование курсива. В форме SYALAN (вместо SYALAN, т.е. Siyalan) были опущены две точки под буквой йя, поэтому ее вполне можно было прочитать, как любую другую букву того же начертания. В KNHK (вместо KNJK, т.е. Kenchek) потеряна точка над буквой нун, в результате чего возникло такое же разночтение. (Точка под буквой джим, в данном случае эквивалентной chim, также была потеряна, но это продемонстрировано употреблением буквы H, т.е. соответствующей буквы без точки.) Более трудный пример — YYQAQ. В данном случае YY (или BB и т. д.) обозначают искаженное S, вместо первого Q вполне можно было использовать F, второе Q обозначает искаженное N, а все слово — SQAN, т.е. Shuqan!