Чингисхан. История завоевателя Мира

Джувейни Ата-Мелик

Не имея ни места для проживания, ни возможности отмщения, султан отправился — в Шираз, отправил вперед гонца сообщить о своем прибытии атабеку Сааду. Последний послал навстречу султану своего сына Салгур-Шаха [1162] с пятьюстами всадниками. Он объяснил, что не мог лично приветствовать султана, поскольку некогда принес торжественный обет, от которого не мог отступить, что никогда в жизни не выйдет из стен города, чтобы встретить кого-либо. Султан принял его оправдание и оказал Салгур-Шаху всевозможные почести, а также пожаловал ему титул кариндаш-хана [1163] . Когда он достиг границ Шираза [1164] в области Паса [1165] , Саад прислал ему подарки, достойные такого гостя, — наборы праздничной и повседневной одежды, всевозможные кубки, кошели, набитые динарами, огромное множество лошадей, мулов и верблюдов, оружие и разнообразные яства и напитки, а также тюркских и абиссинских рабов, обладающих всевозможными умениями. Он также выразил желание породниться с ним, выдав за него свою дочь, и жемчужина /151/, сберегаемая в раковине этого благородного дома, на груди непорочности, наставляемая словами, слетавшими с губ Мудрости и Скромности, была присоединена к ожерелью султана [1166] . Когда благодаря этому браку стороны связали себя узами согласия и было заложено прочное основание дружбы и мира, он пробыл там несколько дней, а затем отправился в Исфахан.

1162

Обычная форма — Салгар-Шах. Он был отец Салджур-Шаха (1262-1263),

предпоследнего правителя из этой династии.

1163

Т. е. «брата хана». Я использую форму QRNDAS, т. е. qarindash, как в списках B и D, вместо QRA ANDAS текста.

1164

Т. е. Фарс.

1165

Обычная форма Фаса (Fasa).

1166

На полях списка C в этом месте приписаны следующие строки: «Замечание Мухаммада Мунадджима, которому, проверяя изложенное Ата-Меликом Джувейни, посчастливилось удостоверить следующее: имя дочери атабека было Мелика-хатун. Она стала женой сына Мухаммада Хорезмшаха Джелал ад-Дина, чье сердце подобно сердцу Рустама, и он оставался здесь два с половиной месяца. Когда он отправился в Исфахан, Музаффар ад-Дин Абу-Бакр был снаряжен своим отцом и отбыл вслед за ним. Он оставался на службе у Султана Джелал ад-Дина три года [?шесть лет], и султан уважал его больше, чем родного брата. Наконец атабек Саад послал за ним и сделал его своим наследником, и когда он умер в 627/1229-30 или 628/1230-1 году [здесь, вероятно, имеется в виду смерть Джелал ад-Дина в 1231 году, а не Саада в 1226-м], Музаффар ад-Дин взошел на трон своего отца и был лучшим из Салгуридов» (М. К.).

А в то время атабек Музаффар ад-Дин Абу-Бакр, которого Всевышний сделал наследником королевства его отца, а также других королей, был заключен своим отцом, подобно жемчужине, в раковину заточения, поскольку во время возвращения последнего от султана Мухаммеда он пошел войной против своего отца и ранил его. И султан попросил освободить его, и атабек отвечал: «Хотя мой сын Абу-Бакр пренебрег своим долгом и был отмечен знаком непослушания (и он послал кафтан со следами ранения), тем не менее приказам султана надлежит повиноваться, как душа повинуется телу. После отбытия султана я пришлю ему его в полном вооружении». Он сдержал свое слово и действительно прислал Абу-Бакра.

Во время отъезда султана прибыл и был доставлен к нему бежавший аз Исфахана раб по имени Килидж, принадлежавший Изз ад-Дину /152/ Сукмезу [1167] . Он был тюрком, чье лицо Живописец скопировал с отражения солнца и чью красоту Тот, кто наделяет привлекательностью и изяществом, сделал равной красоте Ибсифа; однако в нежном румянце его щеювидны были и отблески пламени. Поэт описал бы его таким четверостишьем:

Те, кто верит в перевоплощение душ, Видели тебя вчера, идущим по другой земле. И они клянутся жизнью друг друга, Что ты — Иосиф Прекрасный воскресший.

1167

SKMAZ. Это слово можно прочитать несколькими способами: sokmez означает «тот, кто не преклоняет колен», а также «тот, кто не бранится».

Султан наградил Килиджа и принял его к себе на службу.

По прибытии в Исфахан он получил известие, что его брат Гияс ад-Дин находился в Рей с министрами и военачальниками. Он отправился налегке с несколькими отборными всадниками, которые несли знамена, сшитые из белой материи и напоминавшие знамена монгольского войска; и не успели они опомниться, как он обрушился на них, как сокол на голубя. Гияс ад-Дин и некоторые из военачальников в страхе разбежались кто куда. Из доброты и жалости султан отправил послание Гияс ад-Дину и его матери. Не подобает, говорилось в нем, прятаться от гостей, кем бы они ни были, и теперь, как бы то ни было, не время для разногласий и не место для вражды и междоусобий. Им следует явиться к нему с добрыми надеждами и легким сердцем, а не прятаться, оставаясь в смущении и неопределенности. И когда те полководцы, которые поспешили явиться к султану, были приняты с почестями, Гияс ад-Дин, видя, как склонились к его брату сердца людей и как устремились к нему их помыслы, явился к нему с горящим сердцем и сопровождаемый лишь несколькими старыми слугами. /153/ Султан сохранил за каждым его воинский чин и каждому назначил должность. А что до местных правителей (ashbab-i-a?mal), он каждому поручил подходящее дело и издал все необходимые уложения и указы. И с приходом султана в самые разные края и земли вновь вернулось некое подобие мира и благополучия.

А секретарем и ревизором государства в то время был Нур ад-Дин Мунши [1168] , и этот Нур ад-Дин пил не переставая. Однажды утром Камал ад-Дин Исмаил Исфахани с несколькими имамами пришел его навестить, когда он еще не очнулся от пьяного сна. Перед тем как уйти, Камал ад-Дин написал следующее четверостишье и велел передать ему:

Твои доблести в соединении с твоей страстью к вину Подобны величию, соединившемуся с низостью. Твое состояние подобно глазам красавицы, Ибо в них всегда соединены свет и истома [1169] .

1168

Это был не кто иной, как знаменитый Насави, секретарь (munshi), а впоследствии и биограф султана Джелал ад-Дина.

1169

Имя Нур ад-Дин означает «свет веры», а одно из значений слова masti («истома») — «опьянение».

У Нур ад-Дина Мунши есть касыда, написанная в честь султана, вот ее начало:

Ликуй, моя душа, ибо мир вновь стал сладким и приятным из-за величайшего Хосрова, улуг-султана [1170] , Джелал ад-Дина.

[XVI] О ПОХОДЕ ДЖЕЛАЛ АД-ДИНА НА БАГДАД

В начале 621/1224 года он отправился в путь с намерением проследовать в Тустар [1171] и провести там зиму. Он послал вперед Ельчи Пахлавана с двумя тысячами человек, а сам выступил несколько позже; и когда он проходил мимо его владений, Сулейман-шах [1172] явился к нему и отдал ему в жены свою сестру. Дойдя до Шабур-Хаста [1173] (некогда это был великий и знаменитый город /154/, о котором упоминалось в историях, теперь же от него остались одни развалины), он пробыл там месяц, и к нему приходили вожди луров. Когда его кони набрались сил, он отправился в Багдад, ожидая получить помощь от Предводителя Правоверных ан-Насира ли-Дин-Аллы и сделать его оплотом борьбы с врагами. Он отправил вперед гонца, чтобы известить о своем прибытии и разъяснить свои намерения. Но Предводитель Правоверных не обратил внимания на его слова, поскольку все еще помнил, что ему пришлось снести от рук отца и деда султана. Вместо того он отрядил Куш-Темура, раба, носящего чин эмира, с войском в двадцать тысяч отважных воинов и знаменитых героев, чтобы прогнать султана со своей земли; в то же время были посланы почтовые голуби в Ирбиль, с тем чтобы Музаффар ад-Дин [1174] также направил десять тысяч человек и султан оказался бы зажат между ними. Куш-Темур, будучи слишком самоуверенным по причине величины своего войска и малочисленности сил султана, выступил прежде времени, назначенного для войска Ирбиля. Приблизившись, султан отправил к Куш-Темуру человека с посланием, в котором говорилось, что он прибыл с целью искать защиты под широкой сенью Предводителя Правоверных, ввиду того, что могущественный противник одержал победу и захватил земли и народы ислама и ни одна армия не может противостоять ему. Заручившись помощью халифа и получив его поддержку и одобрение, он стал бы тем человеком, который смог бы оказать сопротивление тем людям. Однако Куш-Темур был глух к его увещеваниям и построил свое войско в боевом порядке; и султану, в свою очередь, не оставалось ничего кроме как приготовиться к бою и защищаться. Поскольку число его людей не составляло и десятой части войска Куш-Темура, он спрятал один отряд в засаде, а сам приготовился к бою с пятьюстами человек Он совершил два или три нападения на центр

и фланги противника /155/, а потом повернулся, словно бы собираясь бежать. Воины Куш-Темура решили, что обратили их в бегство, и бросились в погоню. Тогда отряд, прятавшийся в засаде, напал на них сзади, и султан также набросился на них. Они были обращены в бегство, и султан преследовал их до самых окраин Багдада, после чего повернул назад и направился в сторону Дакука [1175] , разжигая в тех землях огонь грабежа и мародерства.

1170

Т. е. «великого султана».

1171

Т. е. Шустар.

1172

Это был Шихаб ад-Дина Сулейман-Шах, правитель ив-туркменов и будущий защитник Багдада от монголов. См. Minorsky, Studies in Caucasian History, 15 2, n. 2, а также M. Q., III, 453. Согласно Насави, брак был заключен, когда Джелал ад-Дин возвращался из окрестностей Багдада и остановился лагерем возле крепости Сулейман-Шаха, т. е. крепости Бахар неподалеку от Хамадана. Обстоятельства его заключения были не такими скандальными, какими они предстают в переводе Гоудаса (308-309), поскольку эта дама была сестрой, а не женой «seigneur de la citadelle» (начальника крепости), которым, конечно же, был сам Сулейман-шах.

1173

Шабур-Хваст, или Шапур-Хваст, позднее Хуррамабад. См. Minorsky, Hudud, 383, а также его статью Luristan в Encyclopedia of Islam.

1174

Это был Музарраф ад-Дин Кок-Бори («Голубой волк»), последний (1190-1232) из Бегтегинидов Ирбиля. См. Lane-Poole, The Mohammadan Dynasties, 165.

1175

Дакук, или Дакука, современный Таук

И зажженный огонь, не угасающий в Такрите [1176] .

Когда он проезжал в тех местах, его нагнали разведчики с сообщением о приближении Музаффара ад-Дина с ирбильским войском, о том, что обоз он послал вперед, а сам намеревался построить своих людей боевым порядком и напасть на султана из засады. Последний приказал продолжать везти свою тяжелую поклажу по прежнему пути, а сам с отрядом отважных всадников решил объехать горы с другой стороны. Как только он узнал, что неприятельское войско проследовало, он налетел на него со своими подобными змеям [1177] воинами и неожиданно напал на Музаффар ад-Дина. И когда тот оказался во власти султана, последний не нарушил традиций милосердия и прощения ввиду уважения и почтения, полагавшихся правителям, однако не позволил ему продолжить путь, которым он следовал. Музаффар ад-Дин устыдился своего поступка и просил прощения, выразив сожаление и сказав, что до сего дня не подозревал о просвещенных взглядах султана и ничего не знал о его любезности и учтивости. Султан в ответ произнес слова, достойные монарха, и похвалил его и воздал ему должное, поскольку дороги в его правление стали безопасны и беспорядки прекратились, несмотря на то что среди его подданных находились луры и курды, которые считали законным проливать кровь странников. /156/ Он также одарил его всевозможными подарками и оказал ему всяческие милости; и по приказанию и с разрешения султана он вернулся в город и пытался умилостивить его, оказывая ему бессчетное число самых разных услуг.

1176

Вот первая часть этого бейта:

Расскажи про аз-Зауру или Хит.

Это начальная строка касыды Абуль-Ала аль-Маарри, включенной в его Сакт-аз-Занд (М. К.). Аз-Заура — это Багдад, а Хит — название города, находившегося на берегу Евфрата.

1177

Всего лишь игра слов: shuja означает «храбрый» и «змея».

Из тех краев султан отправился в Арран и Азербайджан, правителем которого в то время был атабек Озбек. Не имея достаточной силы для оказания сопротивления султану, он бежал из Тебриза один, оставив в городе свою жену Малику, дочь султана Тогрила [1178] , —

А ведь жеребец защищает свою кобылицу, даже когда на него наброшены путы.

Когда султан приблизился к воротам Тебриза и осадил город, оставшиеся там военачальники атабека оказали сильное сопротивление; однако сама Малика, видя, что прогнать султана невозможно, и, более того, будучи глубоко оскорбленной атабеком, тайно послала к султану и сообщила ему о ненависти, которую она питала к своему мужу. Она также послала ему фатвы имамов Багдада и Дамаска, из которых следовало, что три условия развода к тому времени осуществились [1179] . И был подписан договор, в котором говорилось, что стороны должны прийти к согласию; что Малика получает разрешение отправиться в Нахичевань со своим багажом, а султан затем последует за ней и вступит с ней в брак. В залог этого он послал ей кольцо.

1178

Т. е. Тогрила II (1177-1194), последний из Сельджуков Ирака.

1179

Т. е. развод был поставлен в зависимость от каких-то условий, которые к тому времени считались свершившимися, о чем недвусмысленно пишет ибн аль-Атхир, датируя эти события 622/1225-6 г. (XII, 284): «Я он получил законное право жениться на ней лишь потому, что было записано, что Оз-бек поклялся развестись с ней, если убьет раба по имени... Тогда он убил его, и когда развод вступил в силу по причине его клятвы, Джелал ад-Дин женился на ней» (М. К.).

Женщины и их обещания подобны пыли; их обещания — то же, что восточный ветер.

По прошествии двух дней Малика собрала эмиров и вельмож города и сказала: «Великий султан стоит у стен города, и у атабека нет сил противостоять ему и прогнать его. Если мы не придем с ним к соглашению и он станет штурмовать город, он сделает с ним то же, что его отец сделал с Самаркандом. Если вы сочтете это разумным, давайте пошлем к нему кади /157/ и знатных людей и заключим с ним договор, с тем чтобы он не причинил вреда гарему атабека или его подданным и не удерживал их, куда бы они ни пожелали последовать. И давайте сдадим ему город. Вот что говорит мне мой разум. А теперь вы, министры атабека, должны высказать, что вы находите целесообразным». Они в один голос воскликнули, что ее совет был поистине королевским советом, а ее мысль мудрой; и к султану отправили главного кади Изз ад-Дина из Казвини, одного из самых ученых людей того времени, с несколькими придворными. Они просили у него милости и прощения с оговоркой, что он не будет препятствовать Малике и подданным атабека проследовать туда, куда они пожелают. Султан согласился исполнить их просьбу и позволил им покинуть город, если они того пожелают.

На следующий день, когда рука неба вынула меч солнца из ножен горизонта, главные полководцы, эмиры атабека и первые лица города все вместе явились на аудиенцию к султану, неся с собой всевозможные дары и приношения. Они поцеловали ковер, шатром над которым было небо, и увидели на челе султана знаки радости, веселья и доброго расположения —

Свет на его лице сообщает тебе о его радости.

Малика, со своей стороны, последовала зову своей природы [1180] и отправилась в Хой, а султан в 622/1225 году с триумфом вошел в город и был с радостью встречен его жителями. Он пробыл там несколько дней, а потом направился в Нахичевань, где, в соответствии с фатвой имамов, он овладел Маликой и проследовал по пути атабека.

1180

khui или khoi. Джувейни не может удержаться от каламбуров, связанных с географическими названиями.