Чингисхан. Пядь земли

RedDetonator

А Эйрих планировал начинать завтра набор новобранцев в уже получивший право на существование легион...

Примечания:

1 — О гуннских черепах — в культуре гуннов, согласно археологическим находкам, обнаруженным в гуннских курганах, была, в некоторой степени, распространена искусственная деформация черепа, направленная на его удлинение. Видимо, считали, что это красиво, модно и молодёжно. Достигалось это, вероятно, обматыванием черепа младенца верёвкой, чтобы направить формирование черепа в нужное русло. Такой же ерундой любили заниматься сарматы и аланы, поэтому неясно, кто начал первый и кто у кого позаимствовал. Зато доподлинно известно, что остготы, герулы, бургундцы, гепиды и ругии, покорённые гуннами, переняли этот нездоровый обычай и практиковали его очень долго. Насчёт вреда для здоровья однозначного ответа нет, объём мозга не изменялся,

но происходило изменение угла турецкого седла, где находится гипофиз, что могло иметь последствия в виде лёгкой эпилепсии. Отсюда можно потеоретизировать и предположить, что это нужно было для налаживания неустойчивой связи с «духами предков®», тогда эти действия обусловлены религиозными мотивами. Учёные не знают наверняка, поэтому есть куча недоказуемых версий, начиная от эстетической, заканчивая повышением агрессии индивида, читай — воинственности, что якобы доказывается эмпирически, но всё это пресловутое доказательство базируется на том, что находки в курганах показывают повышенный травматизм среди тех же сарматов. Только вот проблема такого доказательства в том, что в курганы просто так людей не помещают и мы не знаем критерии отбора достойных кургана людей. Кто ответит, если окажется, что сарматы, широко практиковавшие искусственную деформацию черепа, хоронили в уважаемых могилах только погибших вследствие непроизводственного травматизма, то есть тех, кто поломан и переломан в бою? Вот то-то и оно... А вообще, гунны — это далеко не первые и не последние, кто баловался такой ерундой. Самые ранние находки показывают, что деформации были известны ещё в III-ем тысячелетии до н.э. А во Франции, вплоть до ХХ века, тоже практиковали подобную ерунду, чисто в рамках традиции и самобытной культуры, даже есть такая штука как «тулузская деформация», придающая черепу особую форму, по которой легко можно было отличить коренного жителя Тулузы. Странно, но культуру искусственной деформации черепа можно обнаружить во всех уголках Земли: в Индии, в Юго-Восточной Азии, в Америке, в Европе, в Африке — если бы в Антарктике испокон веку жили люди, там бы тоже обязательно нашлось место для деформации черепов. Ах да, Чингисхан дело говорит — в Хорезме тоже умели и практиковали. Ну и, чтобы наглядно продемонстрировать, как это выглядело, у меня есть фотодоказательство.

Вот оно:

Тьфу ты, опять! Вот оно (экзальтированным и слабонервным лучше зажмурить глаза, хотя черепа тут аккуратные и чистые):

2 — О бытовых ритуалах гуннов — то, что я пишу об их обычаях не базируются ни на чём, потому что не дошло до нас никаких сведений о культуре и быте гуннов. Ещё разок повторю, для сомневающихся: мы НИХРЕНА не знаем об обычаях и культуре гуннов и большей части союзных им народов. Добавлю также, что мы НИХРЕНА не знаем об обычаях и культуре остготов, вестготов и иных народов, потому что это было очень и очень давно, а между нами ещё, как будто полутора тысяч лет было мало, находятся так называемые «Тёмные века», длившиеся с VI по X век н.э. Нарративные источники, которые точно были в V веке н.э., имели самые высокие шансы утратиться именно в Тёмные века, потому что некоторые монастырские ухари, переписывающие ветшающие пергаменты, иногда, с целью «оптимизации убытков» соскабливали старые пергаменты, сохранившие товарный вид и кондицию, после чего писали на них более актуальные для них сведения, например, молитвы, папские буллы и прочее. Даже придумали отдельные термины — «палимпсест», когда б/у пергамент очищают и пишут на нём свою нетленку, а также «гиперпалимпсест», когда б/у пергамент скоблят десятки и даже сотни раз. И эта практика никуда не девалась даже после Тёмных веков, потому что пергамент — это очень дорогая тема. Возможно, какие-то римляне отправлялись в научно-этнографические экспедиции куда-то в степные районы, возможно, записывали что-то о быте и нравах гуннов, но все эти гипотетические труды до нас, увы, не дошли. Учитывая последующую церковную повесточку, направленную на демонизацию Аттилы a.k.a. Бича Божьего в частности и гуннов в целом, веских причин сохранять контент с подробностями жизни гуннов у святош не было. Вотака херня, малята...

Глава двадцатая. Не победить

/27 ноября 408 года нашей эры, провинция Паннония/

Отец Григорий, как оказалось, теперь проповедовал в новом храме, построенном у южной части деревенской площади, вместо дома старика Мундилы, умершего в конце лета от удушающих грудных болей. Дом разобрали,

а на месте его поставили хорошего качества деревянный храм, с алтарём, стоящим под резным ореховым киворием. (1) Выглядит всё это не так богато, как у римлян в Константинополе, но всё равно красиво.

Священник, уже заметивший появление Эйриха, продолжал что-то читать с недешёвого оформления пергамента.

— Святой отец, у меня не так много времени, как мне бы хотелось, поэтому прошу тебя поторопиться, — попросил Эйрих. — Зачем ты меня позвал?

Отец Григорий позвал его сам, дабы побеседовать о неких «мирских делах».

— А, ты уже пришёл... — священник оторвал взгляд от пергамента и поднял его на Эйриха. — Рад видеть тебя в добром здравии, сын мой.

— И я рад, что у тебя всё хорошо, святой отец, — ответил на любезность Эйрих. — Как ты знаешь, у нас происходят сборы войска на поход против гуннов, поэтому у меня полно дел.

— Я не займу много времени, — произнёс отец Григорий. — Пройдёмся?

Они вышли из храма и направились к площади.

— Так что за вопрос? — спросил Эйрих.

— У меня стало очень много паствы с той памятной бойни, учинённой римлянами, — произнёс священник.

— Это правда, — кивнул Эйрих.

По-настоящему действенным толчком к истинному обращению жителей деревни в арианство послужило именно то событие, когда паства отца Григория выступила в защиту деревни, оказав Эйриху поддержку в реализации его стратегемы с блокированием римлян Феомаха в бражном доме. Раньше к потугам священника обыватели относились если не снисходительно, то уж точно без должной серьёзности, а теперь вот отстроили настоящий храм, жертвуют, как доносят слухи, большие деньги на богоугодные дела — косвенно это заслуга Эйриха в том числе.

— Твою роль в этом принижать нельзя, ведь благодаря тебе мы спаслись от уготованной нам погибели, — продолжал отец Григорий.

— Благодарности за это я уже слышал, — сказал на это Эйрих. — К чему весь этот разговор?

Отец Григорий покивал каким-то своим мыслям.

— Мне нужна твоя помощь, сын мой, — заговорил он. — У нас есть некоторое непонимание в Сенате. Я ратую за введение церковного налога, но остальные сенаторы бойкотируют слушание и мы ещё не добрались даже до голосования.

— Чем я могу помочь тебе в делах Сената? — поинтересовался Эйрих. — Я претор, а не сенатор, я могу лишь выносить предложения на слушания, а у тебя уже есть такой человек, как я понимаю.

— Да, твой отец, — кивнул отец Григорий. — Но он никак не может объяснить важность церковного налога для всего остготского племени, а ты можешь.

— А какова его важность? — спросил Эйрих. — Что он даст, кроме наполнения деньгами казны твоей церкви?

— Нам будет легче оказывать помощь страждущим, — сказал священник. — Также мы сможем покупать больше пергаментов для священных текстов и учредить постоянных дияконов, которые будут помогать священникам в богослужении. И мы, наконец-то, построим настоящие церкви. А ещё мы можем выделять необходимые суммы на твои нужды.

Это был ничем не прикрытый подкуп. Эйриху были нужны деньги, но перспектива введения церковного налога выглядела несколько небезопасно. Средства, получаемые отцом Григорием независимо от Сената — это гарантия высокой самостоятельности. Создавать ещё одну власть, но уже духовную, Эйриху бы не хотелось. И так властей развелось больше, чем он привык...

«Сам виноват — сам создал Сенат», — подумал Эйрих. — «Теперь другие думают, что им тоже так можно».

Нужны были другие идеи. Арианской церкви действительно нужны деньги, чтобы ставить побольше храмов, а в будущем, если всё сложится удачно, возводить величественные соборы, не хуже, чем у римлян.

— У меня есть предложение получше, — произнёс Эйрих, обдумав проблему.

— И какое же? — спросил, несколько разочарованный его ответом, отец Григорий.

— Я могу предложить закон о финансировании арианской церкви, — сказал Эйрих. — Мы назначим уполномоченного человека, ответственного за распределение выделяемых денег между приходами, а также отдельно будем выделять деньги на строительство храмов.

— Это не то, чего бы я хотел, — признался отец Григорий. — Дела божьи не должны пересекаться с мирскими...

— Поэтому ты будешь заниматься сугубо божьими делами, — слабо улыбнулся Эйрих. — А уполномоченный человек займётся мирскими. Зачем тебе утруждать себя взиманием денег с прихожан, когда деньги к тебе будут идти от державных налогов? Причём не только от твоих прихожан, а вообще от всех соплеменников, платящих налоги. Так выгоднее и проще.

— Да, но... — отец Григорий не нашёлся с контраргументами.

— Так будет лучше для всех, — улыбнулся Эйрих. — Я сегодня же, нет, сейчас же пойду формулировать предложение! Дело, безусловно, богоугодное, поэтому лучше не откладывать! Благодарю тебя, отец Григорий, за хорошее предложение!