Чингисхан. Пядь земли
Шрифт:
— Умри! — врезался в вовремя подставленный щит Эйриха дротик.
Вражеский всадник подъехал слишком близко, за что последовала расплата: Эйрих провёл эталонный удар с оттягом и почти отрубил голову бедолаги, не знавшем, что так вообще можно с седла. Голова уже мёртвого врага отклонилась вправо, заливая плечи, грудь и спину своего владельца тёмной кровью. Это был не гунн, но это и неважно.
Остготские всадники гибли, но гуннов, рассредоточенных по деревне, гибло гораздо больше.
Удар, принятие ответа на щит, снова
Кровь наполнила воздух своим терпким запахом, а бойня всё продолжалась...
Наконец, неопределённое время спустя, на площади не осталось никого, кроме воинов Эйриха и мирных селян.
— Добейте выживших, — распорядился Эйрих. — Оружие и брони собрать и...
И вот тогда он понял, что зря недооценил противника. Из леса выдвигалось настоящее войско, даже на первый взгляд составляющее численность не меньше пяти-шести тысяч.
— Не было печали... — прошептал себе под нос Эйрих.
— Ты что-то сказал, претор? — спросил Хродегер, стоящий рядом.
— Отходим из села, говорю... — произнёс Эйрих. — Нам тут не победить.
Примечания:
1 — Киворий — от лат. ciborium— стручок египетского боба — балдахин над алтарём. В русской православной традиции киворий называют сенью.
2 — Ток — это рукав, прикреплённый к седлу, куда можно вставить копьё и не держать его на весу всю дорогу.
3 — Принцепс — от лат. princeps — первый — первый в списке сенаторов, зачастую назначаемый из самых старых цензоров в отставке. В Древнем Риме республиканского периода единственной привилегией принцепса было первым высказывать своё мнение по запросу консулов, но в период империи принцепсами назначались императоры, поэтому должность очень быстро стала важным атрибутом императорской власти. Это автоматически делало императора самым главным сенатором, что знаменовало слияние законодательной и исполнительной власти, что никогда не приводит ни к чему хорошему, как показывает история.
Глава двадцать первая. Снежное побоище
/8 декабря 408 года нашей эры, провинция Паннония/
Эйрих пристально рассматривал выходящих из леса вражеских воинов. Его воины уходили из деревни, на ходу перехватывая поводья гуннских лошадей, оставшихся без хозяев.
Численность гуннов составила, на глаз, около десяти тысяч, причём 3/4 пешие. Много конных лучников, где-то тысяча или чуть меньше. Есть ещё три сотни тяжелобронированных всадников. Битва будет тяжёлой, но начнётся не сейчас.
Эйрих вернулся за своим копьём. Оно сломалось в паре ладоней от наконечника, превратившись в неудобный посох.
Оглядевшись, Эйрих обнаружил копьё, лежащее у тлеющего стога сена.
— Уходим быстрее! — крикнул ему Аравиг. — Они скоро будут здесь!
— Не будут, — ответил Эйрих. — Я сейчас.
Подъехав
Длинное копьё несколько менее удобно использовать в седле, но можно. Эйриху было без разницы. Вставив основание копья в ток, он поехал вслед за своими воинами.
В трёх милях от деревни были встречены передовые дозоры остготского воинства. Эйрих остановил свой отряд и выстроил его для смотра.
— Докладывай, — приказал Эйрих Хродегеру.
— Потеряли убитыми сто человек с лишним, точнее узнаю позже, — доложил старший дружинник. — Тяжелораненых тридцать один, ещё двести с порезами и царапинами.
— Оказать помощь, тяжелораненых подлатать и передать в обоз, — распорядился Эйрих. — Остальным проверить снаряжение, заменить испорченное оружие и готовиться к схватке. Я к консулу, Хродегер, ты за старшего.
Консул Зевта занимался раздачей команд и размахиванием руками. Полководец из него выходил далеко не самый лучший, это знали все. Поэтому, когда настанет время, дальше действовать будет Эйрих.
— Разобрался с налётчиками, — сообщил он отцу. — Но, как я понимаю, ты уже знаешь о том, что за деревней собирается большое войско гуннов...
— Проклятье им на головы... — прошипел Зевта. — Никогда не участвовал в больших битвах...
— Мы справимся, — заверил его Эйрих. — Пусть такое количество гуннов я ещё не побеждал, но что-то мне подсказывает, что они не сильнее лучших воинов Улдина, а может даже и слабее в своём большинстве.
Вряд ли, конечно, эти гунны будут слабее, но Эйрих видел, что отец сильно волнуется и сомневается. Как он только что сказал, у него впервые в жизни настолько большая битва, а это веская причина волноваться и сомневаться.
Да и сам Эйрих не сказать, чтобы был предельно спокоен. Меньше часа назад он рубил людей саблей, на щеке до сих пор горит стёртая гуннская кровь, веером брызнувшая из распоротой глотки неудачника, промахнувшегося с ударом. Но горячка боя прошла, а глубоко в груди, взамен ей, пришёл холодок предвкушения грядущей большой битвы. Эйрих волновался, но не сомневался — он уже давно на войне, дольше, чем кто-либо другой из здесь присутствующих, поэтому сомнений нет.
«Либо умрём, либо победим», — подумал Эйрих.
Тысячниками в остготском воинстве выступали военные трибуны, коими полгода назад объявили всех вождей, имеющих в подчинении не меньше пятисот воинов. Это значит, как минимум, что небольшими подразделениями они управлять умеют, а это то, что было нужно Эйриху. На более высоком уровне будет думать он.
Организационная волокита продлилась до вечера: сначала Эйрих осмотрел подходящее для боя место, затем около часа доводил план битвы отцу, а тот спускал его тысячникам, ну а те сотникам и десятникам.