Численность населения 257 человек
Шрифт:
— Ты испачкаешь мою форму гримом!
— Простите! — жестом показывает Дэвид.
— Ничего страшного! У тебя есть все необходимое, чтобы подправить свое лицо? — интересуется она жестами.
— Да, мэм! — еще один жест.
— Хорошо… Он тебя больше не потревожит. Ты точно в порядке? — произносит Анджелина вслух, зная, что Дэвид может читать по губам. Он снова обнимает ее.
— Ох… Снова обниматься? Ладно!
Она позволяет Дэвиду обнимать ее, пока он сам не отступает. Анджелина заговорила, сопровождая слова жестами.
— Дэвид,
Дэвид кивает.
— Мне интересно, знаешь ли ты что-то о том, были ли у Честера враги?
Парень отрицательно качает головой.
— Я к этому не причастен! — рисует в воздухе он.
Анджелина снова использует жесты.
— Хорошо. Я верю тебе, ясно… — затем останавливается. — Я имею в виду, если узнаешь что-нибудь о том, кто это сделал, расскажешь?
— Конечно! — жестикулирует он.
Когда шериф Сент-Клауд оборачивается на выходе, то видит, что Дэвид поднимает кулак с поднятыми большим и указательным пальцами и мизинцем. Женщина повторяет жест.
— Я тоже люблю тебя, милый! — произносит она вслух.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Софи просыпается и наносит макияж. Рядом с зеркалом находится ее фото в клоунском гриме, которое служит шпаргалкой. Там же лежит фото без макияжа. На нем Софи шестнадцать. Рядом с ней стоят ее родители. Она задерживает взгляд на своем лице. Грим покрывает лишь половину, остальная часть все еще нормальная. Софи снова смотрит на фото.
— Оно сделано через неделю после выпускного! — и улыбается.
Затем вспоминает, что фото сделано за три месяца до того, как ее родители отказываются от нее.
Менее чем за девяносто дней она лишается девственности, беременеет, делает аборт, уходит из дома и оказывается на улице. Софи заканчивает наносить грим. Под ним скрываются пролитые слезы и многочисленные прегрешения. Она улыбается своему отражению.
— Время для шоу! — произносит она, внезапно почувствовав головокружение.
Комната плывет.
* * *
Шериф Сент-Клауд прибывает в госпиталь, чтобы поговорить с доктором Мендезом. Он не только судмедэксперт, но и ординатор единственной больницы в Плэйнвилле. Как-то Анджелина даже пошутила, что если бы городок был поменьше, то Мендез выполнял бы и функцию ветеринара!
Как ординатор, доктор Мендез помогает людям появляться на свет, и, как патологоанатом, иногда провожает их в последний путь. В соседнем округе был еще один судмедэксперт, которого вызывали лишь в случае гибели пациента. Он принимает участие лишь в спорных делах.
— Доктор!
— Шериф!
Анджелина уже собирается расспросить доктора о «неизвестном», когда Софи вваливается в приемную. Она выглядит растерянной и не понимающей, где находится.
— Софи? Ты в порядке?
Она лишь смотрит, широко распахнув глаза.
— Февраль… наречие!
— Что? Какого черта она несет?
— Интеграция восхождения на луну… — Софи осматривает
— Что?
— СЕСТРА! — кричит доктор Мендез. — Скорее сюда.
Медсестра прибегает на зов.
— Заведите пациента в палату и вколите атропин и ромазикон! Наденьте перчатки и немедленно смойте этот гребанный грим с ее лица. НЕМЕДЛЕННО! И не используйте растворитель. Лишь мыло и воду.
Медсестра сразу усаживает Софи в инвалидное кресло и принимается ставить уколы, как ей велено. Та все еще продолжает бессвязно бормотать.
— Что, черт возьми, происходит, док?
— Надеюсь, что я ошибаюсь, но, кажется, Софи отравили!
— Что???
Доктор Мендез спешит осмотреть Софи.
— Оставайся здесь… Я скоро вернусь!
Анджелина стоит потрясенная, в полном смятении.
Как только все разрешается, шериф расспрашивает доктора Мендеза.
— Как она?
— Жива, но еще не вышла из оцепенения. Сейчас она в реанимации, ей делают переливание!
— Какого черта произошло?
— Все так, как я и говорил! Ее отравили. Яд проник через кожу и воздействовал на центральную нервную систему!
— Вот почему она несла такую ахинею?
— Да! Мысленно она составляла связные предложения, но слова выходили несочетаемыми, нелогичными и не имеющими смысла! Ей очень повезло!
— Почему?
— Даже с нарушением мыслительного процесса ей хватило силы воли, чтобы добраться сюда вовремя!
— Как много времени у нее оставалось… до…? — Анджелина не может договорить.
Доктор Мендез мгновение молчит.
— Учитывая дозу и скорость усвоения яда… ей оставалось менее двадцати минут!
— Когда я смогу ее увидеть?
— Как только захочешь. Но поговорить с ней ты сможешь не ранее, чем через три… возможно, четыре дня! Выведение яда займет больше времени, чем хотелось бы!
— Так с ней все будет в порядке?
— Не стану приукрашивать, шериф. Как я и говорил, она все еще не вышла из оцепенения… мы узнаем не раньше, чем через сутки!
— Все еще остается вероятность, что она умрет?
— Или чего хуже… на всю оставшуюся жизнь она может остаться идиоткой!
Доктор Мендез смотрит на Анджелину, которая с трудом сдерживает слезы. Он не осознает, насколько дорога для нее Софи. Не понимает, как сильно они связаны… Доктор обнимает Анджелину, и та рыдает в его объятиях.
— У тебя ужасные манеры, док!
— Прости… Я разговаривал с тобой как с шерифом… а не лучшей подругой Софи!
И он крепче обнимает ее.
Анджелина забывает обо всем!
Как только она успокаивается, снова становится прежним шерифом.
— Расскажи мне о яде… Это тот же, которым отравили «Клоуна Доу»?
— Верно… И способ введения такой же. Через косметику. Но в ее теле концентрация яда меньше.
— Почему?
— Перед нанесением макияжа женщины используют основу, а мужчины — нет!