Число Приапа
Шрифт:
В команду кладоискателей вошли трое – Тадек, Влад и местный житель Юрка, родственник жены Влада, знающий географию Снепельской волости, поскольку много лет назад состоял там в колхозе и водил грузовик. Этот соратник, которого до седой бороды кликали Юркой, помнил, как на месте, где была древняя усадьба, строили коровник, потому что возил туда трубы и кирпич.
– Это все понятно, – сказал Полищук, когда дошло до бесполезного копания ям. – Но какого черта надо было удирать?
– А что нам еще делать? Я – гражданин другой страны, роюсь тут у вас без всякого разрешения.
– А потом?
– Потом поехал к жене Влада. Думал, он нас не найдет, будет ей звонить. Он не звонил… Ну, что делать… Мы послали Юрку – искать. Вернулся чуть не на четвереньках. Это он поминки по Владу праздновал. Он рассказал, что там, за холмом, полицейские нашли труп – ну, кто это мог быть, если не Влад? Тут я совсем растерялся. Я подумал – за что его могли убить? Может быть, за то, что хотел откопать клад? Значит, следующим буду я? Ну, я и поехал домой…
– А где картина? – спросил Полищук.
– В музее картина, в запасниках. Вывешивать ее музейное начальство не захотело, а в запасниках – пускай висит.
– А документы из книги?
– У меня дома. Зачем их с собой возить? Мы сделали хорошие ксерокопии. То письмо, порванное, аккуратно сложили. Специалистам давали только ксерокопии. А переводы – они в электронном формате.
– Это – они? – Полищук показал бумаги, найденные в куртке Гунчи.
– Они.
– Ясно…
Полищук надолго замолчал.
– Что мне за это будет? – осторожно спросил Тадек.
– Надо бы вас заставить все ямы закопать. Ничего не будет – вы же ничего не нашли. Я только не понимаю – почему так много ям?
– Пробовали по-разному – шаги, футы, локти – и немецкие, и еще какие-то. Потом Влад, в тот самый вечер, когда побежал за холм, что-то еще изобрел. Он через мобильник вышел в Интернет, что-то там искал, потом возился с картой, с репродукцией, мы ведь сделали большую цветную репродукцию, в натуральную величину.
– Он что-нибудь объяснил?
– Сказал – есть мысль. Сказал – если получится, мы ахнем и сядем на задницы, так все просто. Взял лопату, ушел. Больше мы его не видели. То есть живым.
– И это – все? Именно так сказал?
– Да.
Полищук достал из стола карту.
– Ваша? – спросил он.
– Наша.
– Вот тут – те ямы, которые вы нарыли за неделю. Они, в общем-то, одна от другой недалеко. А вот куда пошел с лопатой Вишневский, и там подняли его тело. Как вы думаете? Почему его понесло совсем в другую сторону?
– Понятия не имею, господин следователь. Он только сказал, что все, кажется, очень просто. Проще, чем мы думали.
– И перед тем как взять лопату, возился с картой?
– Да. Разложил в машине сиденья и что-то там делал.
– То есть ему в голову пришла мысль, потом он нашел
– Да, так оно и было. Что-то такое измерял линейкой на карте…
– На карте? – прервав перевод, вдруг спросила Тоня. – Но когда клад закапывали, карты не было, была только картина. Может быть, он что-то на картине измерял?
– На картине? – Полищук задумался. – Что-то такое брякнул этот Лиепа… он хотел сделать копию «один к одному», зачем-то это было важно… А где ваша репродукция?
– В машине, господин следователь.
– Принесите-ка ее сюда.
Тадек выскочил из кабинета.
– Тоня, дело не в шагах, – сказал Полищук. – И даже не в футах. И место, на котором стоит каменный дурак, тоже не играет роли.
– Я сейчас приду, – ответила Тоня. – Только добегу до «Далдериса» – и обратно.
– А что за «Далдерис»?
– Магазин, в котором обязательно есть линейка и циркуль.
Они посмотрели друг на друга и разом улыбнулись: их развеселило то, что удачная мысль, пришедшая в головы одновременно, оказалась одна на двоих.
Тоня чуть ли не выбежала из кабинета. В коридоре ее перехвалил Хинценберг.
– Долго мне еще охранять этого алкоголика? – сердито спросил он.
– Сейчас, сейчас, господин Хинценберг! – невпопад брякнула Тоня и исчезла. Зато появился Полищук, слышавший последние слова антиквара.
– Алкоголика мы сейчас отправим в морг.
– Ах, Боженька, зачем?!
– Труп опознавать, – Полищук неприязненно посмотрел на седобородого Юрку. – Не стыдно? Хоть бы с дороги позвонили в полицию. Знали же, что у Вишневского нет при себе документов. Яблонский не понял, о чем мы там кричали, но вы-то поняли.
Сдав огорченного Юрку с рук на руки Айвару, Полищук позвал Хинценберга в кабинет. Вслед за ними явился Тадек с репродукцией. Он сам разложил ее на столе.
– Вот такая она, значит, была, – задумчиво сказал антиквар. – Та, что у Анны Приеде, поменьше. Хотел бы я наконец увидеть и ту, которую Лиепа украл у Виркавса.
– Она нам сейчас не нужна. Подождем Тоню – и приступим…
– К чему?
– К поискам клада.
Антиквар склонился над репродукцией.
– Даже по этой штуке видно, что работа приличная, – сказал он. – Если бы не каменный дурак… А что, каменное изображение тоже по нынешним правилам считается порнографией?
– Фантастикой оно считается, – ответил Полищук. – Если перевести это на человеческие пропорции… перевели?..
– Да-а…
– Ну вот. Красиво, но нефункционально.
Тадек ничего не понимал, но на всякий случай улыбался.
Быстро вошла Тоня, выложила на стол ученический циркуль и большую линейку.
– Теперь нам нужна курляндская единица измерения, – сказала она. – Господин Хинценберг, что могло быть в семнадцатом веке? Ведь метрической системы еще не было?
– Нет, метрическую систему начала вводить в конце восемнадцатого века, деточка. Это – творение Французской революции. А вот до нее был полнейший, прости господи, бардак. Каждая страна изощрялась на свой лад. В России были вершки, аршины, сажени и что-то еще.