Число Приапа
Шрифт:
Хинценберг, заметив, как поляк распускает хвост, немедленно вмешался в игру.
– Деточка, пойди и поужинай! В Польше еще живы традиции правильного ухаживания за прекрасными дамами. Хоть посмотришь, что это такое.
– Я не голодна, – ответила Тоня.
– Неужели он тебе совсем не нравится? Он неглупый парень, обаятельный, в искусстве разбирается. Тебя же никто не потащит за ухо в постель. Пойди, деточка, а Сергей пусть посмотрит, как у него из-под носа уводят такую девушку!
Довод сперва Тоню ужаснул: это что же Хинценберг подумал о нее несуществующих
В гостиничный номер она вернулась во втором часу ночи, а вставать нужно было в восемь. Тадек и ручки целовал на прощание, и в щечку, и даже порывался в губы, но Тоня его оттолкнула. Потом, лежа в постели, пожалела об этом: парень ей нравился, а месть Полищуку была бы полной. За что месть – она словесно определить не могла, только понимала – его за что-то нужно проучить. С тем и заснула.
Утром ее обрадовал Хинцеберг.
– Ты не представляешь, сколько в этой сумке всяких черных дыр! Вот посмотри, деточка, – он стал показывать всякие загадочные отсеки в фотосумке, предназначенные для двух аппаратов, нескольких объективов и еще каких-то непонятных Тоне штучек. – Я искал маленький нож, я обычно кладу его вот сюда, его не было, тогда я все вывалил на кровать – и что же я увидел? Он все это время там лежал!
Антиквар вручил Тоне ее потерянный телефон.
– Только он совсем разрядился, деточка. Придется уже в Риге заряжать, нас время поджимает.
Тоня посмотрела на босса с огромным подозрением. А он в ответ улыбнулся, как невинное дитя, и на морщинистом лице было написано: да как ты могла подумать, что я хотел тебе помешать созваниваться с женихом?!
Возле джипа антиквар и эксперт встретились с Тадеком. Он помог устроить сзади на полу тяжелую сумку, а потом целовал Тоне ручку в самую подходящую минуту – из дверей гостиницы как раз вышел Полищук.
Отчего Тоне хотелось, чтобы следователь это видел, – она сама не могла понять. Этот крепкий и суровый мужик с постоянно сдвинутыми бровями вызывал у нее раздражение. Что-то в нем было такое, что немедленно возникало желание перечить и протестовать.
Ехать до Снепеле было недолго, доехали бы и быстрее, если бы не переходившее дорогу стадо коров. Тадек от нетерпения погудел, но коров даже пароходным ревуном было бы не пронять – шага они не ускорили.
Довольно скоро джип пепельно-серого цвета, да еще «металлик», остановился у разрушенного коровника.
– Где-то тут сидел художник, – сверившись со своим планом, сказала Тоня. – Смотрел он вон туда. На правом холмике, очевидно, была мельница. На левом – тот дом, который на месте могилы.
Она перевела это для Тадека и объяснила, что в могиле было найдено письмо, подвигнувшее на поиски Гунара Лиепу.
– Ну, приступим, с Божьей помощью, – сказал Тадек. Ночью он очень точно определил точку, где следует копать. Лопата у него была.
Эта точка была шагах в десяти от места, где нашли тело Влада Вишневского. Что
Потом копал Тадек. Потом – опять Полищук. Они разрыли примерно двадцать квадратных метров и взмокли. Никакого клада не было.
– Пусто, – сказал Полищук. – По-моему, тот, кто сочинил это послание, просто хотел пошутить. Поэтому и велел нарисовать каменного дурака.
– Мы все делали правильно. Отложили сверху восемь и почти сорок две сотых дюйма. Потом слева – почти четыре дюйма… – антиквар задумался. – Точка оказалась на склоне холмика. То есть ошибка в пару сотых долей значения не имеет… Ничего не понимаю… что же эти сотые доли означают?
– Судя по тому, что Гунча с Эйнаром, имевшие ключ к картине, убили Вишневского, чтобы завладеть его ключом, они считали письмо Вишневского правильным… И что любопытно – Гунча сразу сообразил, что нужно измерять расстояния на картине, – сказал Полищук. – Нет, тут точно какое-то надувательство. Мы зря тратим время и смешим местное население.
– Я внимательно читал письмо девицы фон Нейланд. Она очень хорошо относилась к Марии-Сусанне. Она была убеждена, что барон сделал девушку своей наследницей. Вряд ли он стал бы так шутить над Марией-Сусанной, – возразил Тадек, которому Тоня перевела слова Полищука. – Может быть, мы что-то неправильно поняли в письме?
– Ксерокопия оригинала у вас с собой? – спросил антиквар.
– Да, конечно. И несколько ксерокопий перевода.
Тадек достал из дорожной сумки бумаги. Перевод был сделан на польский язык, но Полищук с Тоней, попросив Тадека читать медленно, разобрались.
– Нет, все верно, – сличив цифры и буквы, сказал Хинценберг. – Где же загвоздка? Погодите… Может быть, загвоздка в том, что мы обращали внимание на цифры, а надо было – на приписку?
– Приписка сделана другим почерком, – Полищук показал на ксерокопию баронова письма.
– А как она переводится?
– «К тайне имеют отношение дедушка барона по матери фон Граве и его мать, прекрасная саксонка, в девичестве фон Граве», – прочитал Тадек.
– Ну, нам не хватало еще искать по всем архивам этих дедушек и бабушек! Они, наверное, вообще в шестнадцатом веке жили! – Полищук даже развеселился. – Какое отношение они могут иметь к кладу, закопанному в середине семнадцатого века?
– Какое-то имеют… Тонечка, деточка, поищи-ка в Интернете этих фон Граве, – попросил антиквар. – Может быть, потянем за ниточку…
Минут десять погонявшись за ниточкой, Тоня сказала, что это безнадежно. Были какие-то фон Граве – вот и все, что знает Интернет.
– Тогда остается прекрасная саксонка. На нее вся надежда, – сказал Полищук. – Будем рассуждать. У нашего барона была родня в Саксонии. Что-то это для него значило. Что бы такого саксонского могла передать ему покойная матушка? Такого, чтобы это как-то было связано с тайной клада?
Тут у Тони перехватило дыхание.
От волнения она враз охрипла. Поэтому, даже не пытаясь объяснить свою догадку, она опять полезла в Интернет.