Чистая душа
Шрифт:
Наконец Рифгат повернул к своим воротам. «Больше задерживаться нельзя, — подумал он. — Наверно, не спят, дожидаются меня. Обеим с утра на работу…»
Миляуша и Гульниса, проводив гостей, давно уже легли, но не могли уснуть. Гульниса беспокоилась о Табанакове. Инженер очень пришелся ей по душе. Непонятно только, почему он ушел вместсе с Рифгатом. «Уж не заподозрил ли в чем-нибудь Миляушу?» — тревожилась она.
Эта мысль долго не давала ей уснуть. И вдруг она услышала тихие всхлипывания.
—
— Хочется плакать, мама.
— Что случилось?
— Рифгата жаль…
Гульниса вздохнула облегченно.
— Чего его жалеть? Что с ним случилось?
— «На нашей, говорит, улице свет погас». Бедняжка!..
— Не дури! Почему это он бедняжка? Ему ничего не сделается. Он еще молод. По правда сказать, ему еще рано думать о девушках… Ты подружилась с хорошим человеком, про остальное забудь. Спи!
Глава десятая
В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС
1
К утру следующего дня Рифгат несколько успокоился, но настроение все-таки у него было не из хороших. Мать почувствовала, что это связано со вчерашним визитом к Миляуше, однако не беспокоила сына расспросами, раз сам он помалкивал. Рифгат вырос без отца, поэтому мать была ему особенно близка, у него не было от нее секретов. Только в делах любви он не был откровенен. Мать и не требовала от него этого. «Был бы умен, — рассуждала она про себя, — сам смекнет, что делать, а когда найдет нужным, и с матерью посоветуется…»
Рифгат решил хранить в тайне свое оскорбленное чувство. Присутствие матери успокаивало его, и хотя дома было гораздо меньше житейских удобств, чем в госпитале, все здесь было милым и родным. По старой привычке, проснувшись, он хотел принести из колодца воды, а ведра оказались полными. Все хозяйственные заботы выполняла теперь Карима.
Гульсум приготовила Рифгату завтрак. Настало время ей идти в школу.
— Постараюсь освободиться пораньше, — озабоченно сказала она. — Тебе, наверно, захочется куда-нибудь сходить, сынок?
— Ладно, мама, обо мне не беспокойся. Если мне захочется пойти, я не забыл, как запирать дверь.
В домашнем хозяйстве дела для Рифгата не находилось.
В дровянике все оказалось в порядке: дрова распилены, расколоты и аккуратно сложены в поленницу, только маловато их. «Надо будет заготовить на всю зиму, — решил Рифгат. — Только куда обратиться?
В военкомат, что ли? Нет, схожу-ка в городской Совет. Кстати, и Санию-апа повидаю».
Молодого командира-фронтовика Раиса Лазаревна встретила особенно ласково.
— Мне нужна товарищ Ибрагимова.
— Сания Саматовна на заседании, — сказала Раиса Лазаревна.
Дело Рифгата было, конечно, не спешным. Но ведь он не какой-нибудь бездельник, а офицер-фронтовик, который вот-вот должен уехать на войну.
— Да, — сказал он, — у меня время ограничено.
— В таком случае попробую шепнуть Сании Саматовне. Как о вас доложить, товарищ офицер?
— Рифгат Сабитов.
Оставшись один, Рифгат усмехнулся:
— Кажется, этой мадам очень нравится слово «офицер»…
После Октябрьской революции долгие годы слово «офицер» для советских людей было чуть ли не бранным, а во время войны оно опять начало входить в обиход, и Раиса Лазаревна с удовольствием подчеркивала это.
Послышались знакомые быстрые шаги. Рифгат подумал: «Она!» И раньше, будучи в школе, он узнавал ее по звуку шагов в коридоре.
Сания-апа все та же. Тот же высокий лоб, тот же светлый, открытый взгляд. На ней все тот же синий костюм с белоснежным воротничком.
Рифгат бросился к ней.
— Здравствуйте, Сания-апа!
— Неужели это ты, Рифгат! Здравствуй, дорогой! — Сания крепко пожала ему руку и тут же взглянула на часы. — Ты как, очень спешишь?
— Могу и подождать, — сказал Рифгат. — Или зайду позднее.
— Пожалуйста. У нас заседание… Впрочем, если никуда идти не надо, можешь посидеть, послушать. Узнаешь, кстати, кое-что про нашу жизнь в Ялантау.
— С удовольствием.
2
Они прошли в комнату, где шло заседание. Рифгаг сел на один из стульев у стены, а Сания прошла на председательское место.
Все, кто был, посмотрели на Рифгата. Среди них Рифгат узнал только Башкирцева и заведующего отделом народного образования Касимову.
Сания глянула на лысого человека, стоявшего спиной к двери:
— Продолжайте!
Тот безнадежно вздохнул и глухим голосом сказал по-русски:
— Что же еще говорить? Все! У нас нет людей.
— Садитесь.
Сурово и требовательно Сания обратилась к другому:
— Товарищ Лукашкин! Сколько человек приказал вам выделить исполком для разгрузки?
Из-за стола лениво поднялся худощавый усатый человек с большим носом.
— Точно не помню, не то десять, не то пятнадцать.
— А вы сколько послали?
— Не то семь, не то пять…
— Плохая у вас память! — сказала Сания. — От вас явилось трое.
Человек удивленно пожал плечами:
— Ну? Неужели? А по-моему, было послано пять человек, даже семь.
— Товарищ Лукашкин! Почему вы так безответственно относитесь к выполнению решений исполкома?