Чистая проза
Шрифт:
– О господи. Страсти какие. А что, я сам не могу на кладбище свои манатки разложить и пошептать чегось?
– Нет, Вить, ты – не можешь. Там посредник нужен, обладающий способностями. Или, допустим, она ставит свечи в церквях за тебя, чтобы порчу снять. И молится. Тут верить надо, ты ж в бога не веришь.
– В бога – не очень. Вот в сглаз, что не верить, верю. А какая связь?
– Да нет прямой связи, просто в церкви эгрегор живет, и, чтобы к нему внедриться, надо верить. Тут мимо бога процесс идет, но вера нужна. Диалектика, короче. Можно
Дом большой, светлый, чернявые дети топочут по богатому полу. Стены в орнаментах, блестках, яркие картины, пластиковые рамы, всё золотистое-презолотистое, потолок искрит, лестница сверкает, у них свой уют, другой. Роза милая, улыбается, лет, может, двадцать пять, ничего такая. Хрен знает, так бабки берет или на самом деле что-то может. Зовет с собой по очереди в боковую комнатку. Сажусь, в пальто, на скамейку. Даёт мне подержать в руках засаленную колоду карт. Забирает колоду себе, раскладывает на столике, по три, по две. Задумалась.
– Твоя девушка там стоит, да?
– Да. Маша. Мария. И как? Будет нам счастье?
– Хм.
Кладёт несколько свечей в ковшик, ставит ковшик на плитку.
Молчим.
Ждем, пока воск расплавится.
Берет в углу миску с водой, ошмётки плавленного воска обвисли по краям, выливает туда воск из ковшика и долго смотрит на застывшую лужицу.
– Видишь, у тебя раздваивается все. Другая девушка. Будет выбор. Тяжело будет, душевные переживания. Какое-то время будет сразу две, тебе надо будет решить, где любовь. А они тебя обе любить будут. Вот так.
Вбегает девочка лет пяти, прижимается к Розе и что-то лепечет по-цыгански кривляющимся голоском.
Протягиваю Розе деньги.
– Нет, в руки мне не надо, здесь оставь где-нибудь, брось просто.
Девочка смотрит. Глазища большие, цыганские, изучают.
После меня идет Тамара. Она не по своим делам, мама болеет.
Вышла с бумажкой в руке.
Машкина очередь.
– Я не хочу. Нет. Поехали домой. Не хочу ничего знать. Извините.
– Да как хочешь, девушка, у меня народу хватает, из-за границы приезжают.
Открывает нам дверь на улицу.
– Тамар, это что у тебя за бумаженция? Можно спросить?
– Да. Это список продуктов, которые мама любит. Надо купить по килограмму каждого и принести Розе, для кладбища. И фотографию мамину. Порча у нее. Роза поможет.
– А я, вы представляете, у меня такая санта-барбара скоро будет!! Огого. Кроме Машки у меня еще одна баба появится! И какое-то время будет две! И мне надо будет делать между ними выбор! Блин, как в кино!
Машка вскидывается.
– Что, она тебе прямо так и сказала?
–
– Пипец ваще. И нахер мы к ней воообще ходили?
– Вообще, да, Марусик. Нахер.
Шагаем к остановке.
– Да пошел ты, плейбой нашелся, воевать я еще буду с из-за тебя.
– Подожди, Марусик, еще ж не произошло ничего, пока все нормально. Может, это нам типа испытание такое послано. Она нам напредсказывала, а вот мы возьмем, да и не подчинимся.
Тамара помогает:
– Да, Маш, это ж всего лишь вероятность. Не паникуй. Может, и не будет ничего.
Вечером Машка идёт выгуливать Зельду вместе со мной, редкое событие. На полянке, как обычно, одни мужики. Курим. Молчим.
Отвожу в с сторонку.
– Марусик, ну видишь, здесь нет женщин. Теперь и к моему полу ревновать начнешь?
– Отстань. Я что, выйти с собакой не могу?
Пятница, мужики разливают коньяк. Предлагают мне, взглядом. Я, взглядом, отказываюсь.
Зельда кувыркается на снегу с Мотькой и Тузом, играют серьёзно: видно, у Зельды скоро течка будет. Уходим раньше всех.
– Маша, ты меня теперь и с работы караулить будешь?
– Захочу, и буду.
– Маш, ну это же бред. Одна цыганка сказала так, другая эдак, чего к этому серьезно относиться? Ну перестань. Я ж тебя люблю, а не кого-нибудь другого. Я не думал, что ты серьезно воспримешь.
Не может ничего с собой поделать. Не спит, ворочается и мне мешает. Руку сую, отдергивает, нет, не надо, не хочу.
Ладно, время лечит.
Дурочка. Так и не спала всю ночь. Не пошла на работу, отпросилась.
– Маш, ты совсем больная, что ли? Ты меня ведь не сможешь в клетку посадить.
Несёт мне тарелку с яичницей. Бледная.
– Ну, допустим, будет так, как она наговорила. Ну и? Значит, бросишь меня, нафиг я тебе такой нужен, неверный бля*ун. Все, что ни делается, все к лучшему.
– Витя, ты е*нулся? А зачем я тогда тебе яичницу готовлю? Зачем время на тебя трачу? У меня что, несколько запасных жизней, что ли? Тренировочный взлет? Я женщина, между прочим, у нас дети могут быть.
– Могут быть, значит, пусть будут. Ну чего ты? Вместе, так вместе, а разведемся, так разведемся, буду алименты платить, на каникулы брать. Чего, без цыганок не разводятся, что ли?
– Витя, я не понимаю, как можно быть таким легкомысленным? Тебе вообще, что-ли, всё похеру? Всё?
– Маша, послушай, мы с тобой что, участвуем в конкурсе, кто дольше вместе проживет, что ли? Ты зачем со мной? Вот скажи, только честно.
– В смысле? Витя, ты дурак? У нас семья, вообще-то. Вместе. Всю жизнь, вообще-то. Самые близкие люди. Половинки или там целые, без десятых, но близкие. Ты не понимаешь? Я душу свою тебе дарю кусками. Ну ты и бестолочь.