Чистая речка
Шрифт:
Отец Андрей вздохнул:
– И то ладно. Ну, рассказывай, что у тебя сегодня произошло. С самого начала.
– Я хотела…
Где-то в глубине дома заплакал ребенок. Я в нерешительности посмотрела на отца Андрея. Священник кивнул мне:
– Все нормально! Зубки режутся. С ним матушка. Продолжай!
Стараясь быть краткой – откуда-то я знаю, точно знаю, что не надо рассказывать другим людям очень длинно и подробно о своих делах, им становится тяжело тебя слушать, – я описала свой сегодняшний день, ничего не упустив, не приукрашивая, но и не пересказывая самые неприятные слова, которые
– Ты не забывай есть! – пододвинул ко мне отец Андрей мисочку с пухлыми, золотистыми булочками.
Интересно, у них сегодня какой-то праздник или они всегда так вкусно едят?
– Вкусно? – спросил он, как будто услышав мои мысли.
– Очень! – искренне ответила я.
– Вот видишь, слаб человек, грешим и мы, – как-то не очень понятно проговорил священник. – Да, ты настрадалась сегодня, дочь моя.
Я внутренне вздрогнула. Как он это странно сказал. Я, конечно, читала в книгах, что священники так обращаются к своим прихожанкам… Но мне было очень странно.
– Молись, благодари, что все так закончилось и ноги сами привели тебя сюда, ко мне. Хорошо, что ты не решила как-то иначе. И так тебя испытывали весь день.
На это я не знала что сказать, только кивнула. Я почувствовала, что от тепла, от приятной сытости в животе я стала засыпать. Когда засыпаешь некстати, надо ущипнуть себя за руку. Так я и сделала.
– Давай договоримся, – сказал священник, дружелюбно глядя мне в глаза, – ты придешь на проповедь в воскресенье. Я как раз буду говорить о… В общем, приходи на службу к восьми тридцати.
Я растерялась. А как же я приду? Придется вставать в половине седьмого, завтрака еще нет, чайник у нас отобрали, с тех пор как две девочки варили в нем грибы, и он чуть было не сгорел, а идти столько пешком…
– Что? – он пристально посмотрел на меня. – Тяжело, далеко? Не доехать? Я знаю, что ваш детский дом где-то… – он неопределенно махнул рукой. – И все думаю, что мне с этим делать. Очень тяжело детям без Бога. Я правильно говорю, как ты считаешь? Вам тяжело без Бога?
Я никогда об этом не думала. Тяжело ли нам без Бога. Без родителей, без своего дома – да, а вот без Бога…
– Я не знаю, – честно ответила я.
– Но ты чувствуешь присутствие Бога в своей жизни?
Какой сложный вопрос. Как-то, читая одну книгу о католическом священнике, который не мог нарушить обет безбрачия и жениться на женщине, которую любил, я думала о том, что, наверно, все-таки Бога нет. Иначе непонятно, зачем совершаются такие жестокие и непонятные вещи на земле. Или, если он есть, он представляет собой что-то совсем иное, чем мы думаем, и что у нас просто не хватает ума понять. Как, например, я очень сомневаюсь, что муравьи, у которых очень сложная социальная организация, которые не просто живут, как многие животные, а постоянно заняты делом, строят, кормят свою королеву, могут понять простую задачу на умножение векторов, которую я решала сегодня утром в электричке в голове, чтобы не уснуть и не проехать станцию – мне
Я иногда летом наблюдаю за муравьями. Если случайно сбить щелчком муравья, который лезет по твоей ноге и пребольно кусает тебя, такой маленький и беспомощный, его, задавленного твоим щелчком, тут же подхватит какой-нибудь сородич и будет тащить изо всех сил на себе куда-то в свой дом. Скорей всего, они тоже умеют размышлять и чувствовать, не как мы – по-своему.
Вот и нам не понять замыслы Бога, даже если бы он и захотел нам их объяснить. Даже если он и на самом деле есть.
– Я не уверена, что Бог есть, – честно сказала я, понимая, что лучше честно об этом сказать, чем поддакивать в благодарность за то, что он пустил меня в свой дом и накормил. Спорить я не люблю, но и молча соглашаться с тем, что мне не нравится, я не привыкла.
– Почему, дочь моя?
– Потому что моя мама была очень хорошей и умерла. А папа гораздо хуже нее и живет. Она умерла молодая. И я осталась одна. Зачем это было Богу?
– Он тебя испытывает, – просто сказал отец Андрей. – Каждому испытание посылает по силам.
– Я знаю, – кивнула я. – «То, что тебя не ломает, делает тебя сильнее».
– Это уже человек придумал, – улыбнулся священник. – У Бога все проще. Он любит всех нас. Все, что происходит, – от его любви.
– А войны?
– От того, что люди нарушают его законы.
– И он не может с этим ничего поделать? Или не хочет?
– Уму человеческому неподвластны замыслы Его, – ответил отец Андрей, и мне показалось, что ему не очень нравятся мои вопросы. – Надо верить, дочь моя. С верой тебе самой будет легче. Вот увидишь. Поймешь ответы на многие вопросы. Ответы, как бы тебе сказать… нелинейны. Понимаешь? Проходили по математике, что такое нелинейность?
– Нет еще.
– Ладно. Просто верь тогда.
– Но как верить в то, чего я не понимаю?
– Так в том-то и дело! Не понимать нужно, а верить! Это же не математика и не биология! Я математик по образованию, кстати, даже работал в вашей школе два года, когда ты еще не родилась, наверное. И писал диссертацию…
Я с удивлением посмотрела на священника. Человек, который уж точно лучше меня знает все про векторы, верит в Бога?
– Из школы ушел, а диссертацию дописал и даже защитил. И уверовал в Бога, – продолжал отец Андрей, как будто отвечая на мой вопрос. – Потому что слишком совершенны его законы, чтобы быть просто случайностью и хаосом.
– А как он выглядит тогда? – задала я вопрос, который меня всегда мучает. – Так, как на иконах?
– И так, как на иконах, и никак – мы не знаем как, – непонятно ответил отец Андрей. – Я дам тебе почитать книжку… Будешь читать?
– Буду, – ответила я. Если кто-то об этом пишет, значит, не у одной меня вопросы. – А книга о том, как выглядит Бог?
– Нет. Это рассказы о жизни. О простой, каждодневной жизни, в которой для одних есть Бог, для других нет. И все не слишком просто и однозначно. Иначе бы и не стоило писать. А пишет один… – он чуть помедлил, – один мой хороший товарищ, скажем так. Тоже духовный человек.