Чисто убийственный бриллиант
Шрифт:
— Тьффу — отвратительно! — сплюнула она, так резко отпустив бутылки, что Лучано едва не потерял равновесие. — Да они бегают даже в кухне. Честное слово, Бачи, дорогая, принимая во внимание крысиную мочу в рыбе, помет грызунов в кофе, а теперь и этих свободно пасущихся тварей под обеденным столом, я начинаю сожалеть, что согласилась принять твое приглашение…
Синьора Стрега-Борджиа густо покраснела. Наблюдать за Лучано, играющим в перетягивание бутылок «Бароло», было и так весьма унизительно, а уж замечание относительно пренебрежения домашней гигиеной совсем сразило ее. Она подняла
— Пандора, — проговорила Бачи ледяным голосом. — Сколько раз мы уже беседовали на тему твоих питомцев. Говорю последний раз, я неразрешаю этим вольнолюбивым грызунам разгуливать по дому. Или ты держишь их под контролем, или эту работу за тебя сделает кошка. — Повернувшись к Фьямме, она продолжила мягким примирительным тоном: — Я ужасно извиняюсь за поступок моей дочери. Ох уж… эти дети. Пожалуйста, садись, Фьямма. Пандора, избавь нас от них немедленно.
Титус, сидевший через стол от матери, вздрогнул. «Бедная Пандора, — подумал он, — она ведь любитэтих крыс. Не дай бог мама еще узнает, что у меня под футболкой вольнолюбиваяпаучиха… Почему, в конце концов, она так любезна с этой паукоубийцей? Разве она не знает, что Фьямма опасна?»
Миссис Маклахлан похлопала его по руке.
— Дорогой, передай соль, пожалуйста, — тихонько попросила она, глядя, как Лучано ставит на стол первую миску с пастой.
Скорчившись на полу перед кухонным шкафом, Пандора честно пыталась выманить своих крыс из их укрытия. С горящим от публичного унижения лицом она вглядывалась в темноту, где крысы прятались за барьером из комочков пыли и потерянных пластиковых ложечек для лекарств.
— К-к-кош-к-ка? — стуча зубами, проговорила Терминусочка. — Она ведь не всерьез, правда?
— А что такое «кошка»? — Мультитьюдина пребывала в полной растерянности. За всю свою жизнь она не встречала ни одной кошки и теперь была не в состоянии понять, из-за чего весь сыр-бор.
Терминусочка, которая обучилась грамоте под руководством Тарантеллы, была более осведомлена об опасностях мира, расстилавшегося за пределами Стрега-Шлосса.
— Большие пушистые твари с зубами, — объяснила она. — Иногда они исчезают, оставляя свои улыбки висеть в воздухе, время от времени надевают сапоги, а еще известны тем, что летают верхом на метлах и ходят в гости к королевам, сидя при этом на крысино-сметанной диете.
— А чем это занимается наша ручная двуногая? — спросила Мультитьюдина, заметив маячившее в отдалении лицо Пандоры.
— Думаю, пытается привлечь наше внимание, — отозвалась Терминусочка, наблюдая, как Пандора шарит под шкафом рукой с зажатым в пальцах кусочком пармезана.
— Как предусмотрительно, — пробормотала Мультитьюдина, подобралась к сыру и жадно накинулась на него. — И, смотри-ка, она принесла еще…
Пандора убрала руку и тут же вновь сунула ее под стол, на этот раз чуть ближе, сжимая новый кусочек пармезана. Мало-помалу она выманивала крыс из-под шкафа, пока, налопавшись сыру, они не позволили схватить себя и унести с кухни.
— Ох ты, батюшки! — выпалила миссис Маклахлан. — Мне так жаль. Господи, какая же я неловкая, — сделав широкий взмах рукой,
Проводив глазами торопливо удалившуюся ведьму, миссис Маклахлан виновато пожала плечами.
— Бедняжка. Ее реакция кажется немного чрезмерной… — прибавила она, оправдываясь. — Ведь это, как-никак, всего лишь соль. Ну, ничего, по крайней мере я не просыпала ее на еду. Мммммм, это просто объедение — мои комплименты поварам.
Сидевший неподалеку адвокат по имущественным делам в смятении смотрел на свою тарелку. Он ненавидел средиземноморскую кухню, и это угощение представляло для него худшее, что могло случиться при работе с итальянскими клиентами. «Ничего, ничего, — утешал он себя, — как только мальчишка подпишет бумаги и вступит во владение наследством, мои обеды у Борджиа закончатся. Можно будет наконец порвать все связи с этой жуткой семейкой и вернуться к деятельности, в которой не будет места отмыванию денег криминального мира». Притворившись, что вытирает рот салфеткой, адвокат оглядел склонившиеся над столом головы. Всего восемнадцать, торопливо подсчитал он, плюс девчонка с крысами, женщина, которая получила пригоршню соли на колени, плюс — он судорожно глотнул — плюс эти… твари, которые чавкают и хрюкают на дальнем конце стола. Адвокат содрогнулся при виде такого количества ртов, с жадностью поглощающих полные миски отвратительной пасты, и мысленно пожелал им всем гореть в аду. Встретившись через стол глазами с Титусом, адвокат попытался изобразить улыбку, но тут же отказался от этой идеи, когда увидел, что под футболкой у того нечто размером с теннисный мяч двигалось от груди к горлу. Багровый от смущения, мальчик опустил глаза, пробормотал извинения и выбежал из кухни с такой скоростью, что Тарантелла с тяжким стоном скатилась вниз, к поясу его брюк.
— О, потише, прошу тебя, мне же больно, кретин.
Не обращая на нее внимания, Титус помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и, наконец, тяжело дыша, добрался до спальни сестры.
— Пан, это я. Открой.
Щелкнув замком, Пандора открыла дверь и впустила брата. Титус немедленно задрал футболку до горла, открыв Тарантеллу, вцепившуюся в его пупок с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь.
— Тарантелла! — ахнула Пандора. — Что ты делаешь на нем? О НЕТ. Что у тебя с ногой? Бедная, бедная моя…
— Нет. Только не это. — Тарантелла позволила Пандоре взять себя на руки. — Только не реви, черт возьми. О, небеса, это невыносимо…
— Бедная Т-та… — Пандора подавилась слезами, не в состоянии продолжать, ибо нос тоже потек из солидарности с глазами.
— С ней все в порядке. — Титус попытался утешить ревущую сестру.
— Да что ты говоришь? — Тарантелла уставилась на Титуса. — С каких это пор тыстал экспертом по самочувствию пауков? А ты перестань брызгаться, девочка. Хоть я и чувствую себя не лучшим образом, но помирать совершенно не собираюсь. Мне очень больно, и я навсегда охромела, но совершенно не обязательно еще и топить меня в слезах.