Чисто убийственный бриллиант
Шрифт:
Ток поймал дикого лосося и под руководством Сэба и с использованием огнедышащих способностей Ффуп закоптил его целиком, подав к столу на листе кувшинки. А Блэк Дуглас раздобыл где-то черную бомбуиз шоколадного мороженого и выстрелил этим снарядом из бортовой пушки своего красивого корабля в сторону поляны, куда бомбаи приземлилась на маленьком парашютике. Правда, когда Нот нашел ее в траве, она была густо усеяна бьющимися мошками, которых йети принял за ожившие ванильные семечки.
— Кофе? — прокряхтел синьор Стрега-Борджиа. Он до предела ослабил ремень брюк и
— Мы оставим тебя с ним наедине, — сказал Блэк Дуглас, с трудом поднимаясь на ноги и широко зевая. — Нам пора упаковывать вещи и готовиться к отплытию. — Приняв это за руководство к действию, студентки-ведьмы тяжело побрели к дому собирать свои пожитки, сонно желая друг другу спокойной ночи.
В тишине винного погреба Лучано достал одну из своих драгоценных бутылок «Бароло» и по бутылке шампанского из бузины и персикового нектара. Он сложил их в большую корзину для пикника, добавил туда несколько хрустальных бокалов и именинный пирог. Поднявшись на кухню, Лучано принялся шарить в ящике стола в поисках штопора, когда вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел странно одетую женщину, которая смотрела на него из-за стопки грязных тарелок. Синьор Стрега-Борджиа заморгал. Может, он что-то пропустил? Может, это одна из коллег Бачи, которую он каким-то образом не заметил на прошлой неделе?
Незнакомка улыбнулась и сняла свою треугольную шляпу в знак приветствия.
— Наконец-то, — произнесла она с заметным облегчением. — Может, хоть вы придете мне на выручку…
Лучано молча пялился на нее. Незнакомка была одета, словно кучер из сказки, белый парик и бриджи до колен дополняли впечатление.
— Хм… Не помню, чтобы мы приглашали работников на собеседование, — пробормотал он, гадая, откуда это явление возникло в его кухне.
— Я не ищу работы, — вздохнула посетительница. — Я хочу опять стать крысой, — заметив, что выражение лица Лучано сменилось с легкого замешательства на полную оторопь, она объяснила: — Я Мультитьюдина.Помните? Ваша домашняя крыса! Мать миллионов, включая Терминусочку, Последненькую! Дрессировщица Пандоры! Неграмотная! Ну же, вспомните…
— Очень рад… — промямлил Лучано, пятясь к двери и все более укрепляясь во мнении, что перед ним — сумасшедшая. — Простите, я должен бежать…
Подслушивавшая из коридора Асторот была почти так же смущена, как и синьор Стрега-Борджиа. По прибытии обратно в Стрега-Шлосс в новом обличье насекомого она в смятении обнаружила, что Хроностоуна нигде нет. Она могла поклясться, что камень лежал под дедушкиными часами в прихожей; она своими глазами видела светящуюся кровь дракончика как раз перед тем, как пуля попала ей в пятую точку. Однако теперь она в полной растерянности выяснила, что исчез не только камень, бесследно пропали и сами часы. В довершение проблем стало ясно, что Босс не лгал насчет тысяч жаждущих представителей противоположного пола… Повсюду, где бы ни появлялась Асторот, ее сопровождали миллионы жадных самцов, скаливших зубы и подрагивавших хоботками в самой пренеприятной манере. Обещанные бассейны с прохладной водой оказались стоячими лужицами, а гарантированные неистощимые пищевые ресурсы, которые были частью должностного описания, так и не материализовались, в результате
— Совершенно невероятно… — пробормотал Лучано, опуская корзину на траву. — Знаете, я только что обнаружил на кухне совершенно незнакомую женщину, утверждающую, что она — наша домашняя крыса Мультитьюдина. Мало того, она одета, как кучер из «Золушки»… Бачи, она не из твоих гостей?
Синьора Стрега-Борджиа посмотрела на Дэмп. Ее примеру последовали Пандора и миссис Маклахлан. Подняв голову от страниц своей книжки, Дэмп поняла, что находится в центре всеобщего внимания, и ее нижняя губа обиженно выпятилась. Стремясь избежать слез на ночь, миссис Маклахлан подхватила малышку и повернулась к Титусу.
— Ну, что ж, молодой человек, — сказала она. — Пора тебе завязать глаза.
— Что? — охнул Титус. — Что вообще происходит?
Няня достала из корзины чистое чайное полотенце и завязала им глаза Титусу. После чего синьор и синьора Стрега-Борджиа повели временно ослепшего сына через поляну, вниз, по тропинке, обрамленной ежевикой, а затем на причал. Стоит ли говорить, что, заслышав плеск волн, Титус вполне оправданно занервничал.
— Пожалуйста, только не плавать! — умоляюще заголосил он. — Я ведь выполнил свою норму на сегодня, правда, Пан? — Он стоял, покачиваясь на краю причала, пока миссис Маклахлан не сжалилась над ним.
— Можешь снять повязку, зайчик, — прошептала она.
Борясь с толстым узлом на полотенце, Титус гадал, что же задумало его семейство. Он слышал плеск приливных волн о гальку пляжа, а по звуку собственных шагов по дереву догадался, что стоит на причале, но зачем он здесь? Повязка упала под ноги, и он невольно заморгал, ослепленный закатным светом, разлившимся по глади Лохнагаргульи.
— О да… — выдохнул он, увидев наконец, что ожидало его, мягко покачиваясь на волнах. — О да, О ДА, О ДАААА!
ПРЕДСТОЯЩИЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Асторот отпрыгнула от двух колоссальных бутылок, которые катились прямо на нее, помедлили, а потом без всякой видимой причины изменили направление движения и отправились туда, откуда начали свой путь. Оглушительный грохот, с которым содержимое корзины Лучано каталось вокруг, заставил демоницу чувствовать себя слишком смертной. Протиснувшись сквозь щель в плетении корзины, она оказалась на открытом воздухе и, судя по всему, совсем рядом с чем-то съедобным…
— Глазам своим не верю! — сказала себе Асторот, опускаясь на большой кусок бледного сырого мяса. Глубоко вдохнув, чтобы посмаковать несравненный аромат, она вонзила хоботок прямо в ногу Дэмп. Поскольку укусы мошек редко бывают болезненными, юная жертва Асторот почти не заметила вторжения. Быстро впрыснув дозу гистамина, чтобы разогнать кровь Дэмп, мошка-демоница приступила к пиршеству. Она до того раздулась, что даже не зафиксировала присутствия нацелившегося на нее паука. Паука с ярко выраженной жаждой убийства в глазах. Паука, ковылявшего к ней на неполном наборе конечностей, что как раз и служило причиной его повышенной раздражительности.