Чисто женская логика
Шрифт:
— Ненадолго, — уточнил Убахтин. — Но это все так, между прочим... На вопросы-то вам все равно придется ответить.
— Отвечу.
— Что произошло в ту ночь? Вы напустили столько тумана, что мы тут умом тронулись, пытаясь разобраться в ваших показаниях. То вы видели Балмасова живым, то вы видели Балмасова мертвым, то у вас пистолет завелся, то он пропал куда-то... Итак, повторяю... Чтобы предъявить Цокоцкому обвинение грамотное и юридически достоверное, мы должны восстановить картину той ночи. Слушаю вас внимательно, Елена Ивановна.
Юшкова переплела пальцы
— Значит, говорите, есть убийца?
— Екатерина Сергеевна, подтвердите!
— Все правильно, Елена Ивановна, все правильно. Нашелся хороший такой, надежный кандидат.
— Он признался?
— Почти.
— Ха! Я тоже почти призналась... В свое время.
— Рассказываете, Елена Ивановна, рассказывайте, — терпеливо произнес Убахтин негромко, даже с какой-то неожиданно нахлынувшей усталостью. И, кажется, этот его тон больше всего и убедил Юшкову, что ее не разыгрывают, не применяют к ней прием подлый и недостойный.
— Ну, что... У нас произошла очередная ссора с дочерью. Она опять собралась куда-то ехать, опять в разговоре возник Балмасов. Он хотел взять ее в Вологду.
Последнее время он постоянно брал ее с собой в командировки. Я вспылила и отправилась к нему.
— Предварительно позвонив? — уточнил Убахтин.
— Конечно. И все ему высказала. Но он как-то вяло слушал, не придавая значения моим словам, слезам. Я видела, что ему попросту скучно и я ничего не добьюсь. Он сказал что-то в том духе, что билет у Нади уже на руках, командировочные, подъемные она получила, вопрос решен и говорить, собственно, не о чем. И я ушла.
— Он проводил вас до двери?
— Нет. Остался сидеть в кресле. Даже не оглянулся, когда я уходила. Хотя потом, наверно, поднялся, закрыл дверь.
— Вы долго у него были?
— Около часа.
— Угощал чем-то?
— Кофе, потом вина предложил... Я выпила и то и другое.
— Он сходил к бару, принес бутылку?
— Нет, бутылка уже стояла на столе.
— Много курили? — спросила Касатонова.
— Да, курила я в тот вечер много. В конце концов, он сказал, что менять в своей жизни ничего не намерен и все останется по-прежнему.
— Он имел в виду отношения с вашей дочерью?
— Да, разумеется. У нас с ним одна тема. Я психанула и ушла. А дома устроила хороший такой, профессиональный шмон. Искала билеты в Вологду, деньги... Этим я хотела остановить дочь.
— Нашли?
— Нет. Ни билета, ни денег не обнаружила. Зато нашла пистолет. Маленький, черненький, красивенький... Раньше он мне предлагал его в подарок. Когда у нас с ним что-то было. Я отказалась. Теперь всучил дочери. Я схватила пистолет и снова помчалась к Балмасову.
— Зачем?
— Я хотела бросить этот пистолет ему в морду.
— На этот раз вы отправились к нему без звонка?
— Да, я не звонила. Когда поднялась на его этаж, мне показалось, что дверь незаперта. Я толкнула, дверь открылась. Когда вошла в комнату, Балмасов был уже мертв. Он лежал возле кресла и, как вы правильно
— Телевизор работал?
— Да, шла какая-то реклама... Что-то предлагали есть, пить... — Ваши действия? — спросил Убахтин.
— Некоторое время я была в шоке. Потом немного взяла себя в руки и, чуть повернув пульт, выключила телевизор. Наверно, я действительно оставила на нем отпечатки. И только потом начала понимать, что произошло. На столе еще стояла моя чашка из под кофе, стакан, из которого я пила вино, пепельница была полна моих окурков... И так далее. То есть я всю квартиру как бы пометила своими следами. И тогда решила все эти следы убрать.
— Вы сделали хорошую уборку?
— Да, можно и так сказать. Потом плотно задернула шторы, погасила свет.
Но прежде чем выйти и о вас подумала.
— Обо мне? — удивился Убахтин.
— Да, — кивнула Юшкова. — На столе, среди грязной посуды, объедков и окурков я при уборке нашла зажигалку. И сразу поняла, кто здесь побывал. От этой зажигалки я каждый день прикуривала по несколько раз — мне ли ее не узнать! И посредине чистого, убраного стола оставила эту зажигалку.
— Она сработала, — кивнул Убахтин. — Благодаря Екатерине Сергеевне.
— Я же говорю — шумный дух, — усмехнулась Юшкова.
— Это в каком смысле?
— Шумный дух — это полтергейст. Он все предметами бросается. А она, похоже, их подбирает. Видимо, вместе работают.
— Ладно, оставим пока это, — Убахтин не чувствовал себя уверенно в этой теме. Сделали уборку, погасили свет, выключили телевизор и... Что было дальше?
— И вышла.
— Замок щелкнул?
— Да, сработал.
— Я так и думал, — кивнул Убахтин. Цокоцкий, обнаружив отсутствие зажигалки, мог той же ночью прийти к Балмасову, к уже мертвому Балмасову. Но дверь оказалась запертой. А он оставил ее открытой. Впрочем, для себя мог объяснить это сквозняком или еще чем-то невинным.
— Пистолет, — напомнила Касатонова.
— Я вернулась к своей машине и долго сидела, не в силах стронуться с места. Помню, много курила. Я не могла вести машину, даже прикуривала с трудом.
Руки ходуном ходили. Зачем-то заглянув в сумочку, увидела пистолет. И подумала, что нужно от него избавиться. Что следствие наверняка выйдет на мою дочь, на меня... И пистолет станет уликой. Открыв дверцу, я хотела бросить его в кусты, но шел сильный дождь. Я не решилась выйти из машины. И тут увидела прямо возле колеса канализационную решетку. В нее и бросила пистолет. Мне показалось, что его там никогда никто не найдет.
— Нашли, — обронил Убахтин.
— Надо же, — удивилась Юшкова.
— Все патроны оказались на месте, калибр совершенно не тот. Пуля, которую извлекли из головы Балмасова выпущена из пистолета Макарова.
— Хоть здесь мне повезло, — усмехнула Юшкова. — Я закурю?
— Конечно, — Касатонова поднесла ей пачку с коричневыми сигаретами, щелкнула зажигалкой.
— Последний вопрос, — сказал Убахтин. — Что мешало все это рассказать нам в самом начале? Почему вы не захотели защищаться?