Чисто женская логика
Шрифт:
— Пока не знаю... Но вы проходите, Леонид Валентинович, присаживайтесь.
— Извините, — Цокоцкий вдруг стал нестерпимо официальным и даже каким-то церемонным. — У меня, к сожалению, очень мало времени. Я должен ехать на работу. Как только понадоблюсь, звоните, всегда к вашим услугам. Всего доброго!
— Интере-е-есно? — протянула Касатонова с вульгаринкой в голосе и, наверно, эта вот ее интонация остановила Цокоцкого на пороге. Он оглянулся удивленно — да та ли это изысканная дама, которую он знал
— Садитесь, Леонид Валентинович, — обрел, наконец, властность Убахтин.
И Цокоцкому ничего не оставалось, как сесть на свой, еще не остывший стул. Он нервно достал сигарету, вздрагивающие пальцы не подчинялись ему и Касатонова даже вынуждена была взять зажигалку из его рук, сама щелкнула и поднесла огонек к пляшущей в губах Цокоцкого сигарете.
Потом, не выпуская зажигалку из рук, прошла к двери, повернула ключ и, вынув его, отнесла Убахтину.
— Спрячьте, — сказала она будничным голосом.
— Хорошо, — кивнул следователь, не совсем соображая, что происходит, но тем не менее послушно положил ключ в ящик стола.
— Зажигалку, пожалуйста, — Цокоцкий попросил вернуть ценную для него вещь.
— Чуть попозже, — сказала Касатонова невозмутимо. — Чуть попозже, Леонид Валентинович.
Дальнейшие действия Касатоновой происходили при полном молчании. Она раскрыла свою сумочку и вынула оттуда пачку фотографий. Еще не увидев ни одной из них, Цокоцкий закрыл глаза, обреченно закрыл, все сразу поняв и, кажется, смирившись.
Подойдя к следовательскому столу Касатонова разложила фотографии в ряд и на одну из них поставила зажигалку Цокоцкого.
— Леонид Валентинович, подойдите пожалуйста, к столу, — сказала она.
— Мне и отсюда все хорошо видно.
— Пусть так. Юрий Михайлович, — повернулась она к следователю. — Прошу обратить внимание... Вот снимок, сделанный в квартире Балмасова до того, как пришел ваш фотограф. Как видите, на столе стоит зажигалка. Вот эта зажигалка.
Прошу сравнить. Сличайте, Юрий Михайлович, сличайте!
— Да, это она, — кивнул Убахтин. — И что из этого следует?
— А на снимке, который сделал ваш фотограф, зажигалки на столе уже нет.
— Куда же она делась?
— К тому времени она уже была в кармане присутствующего здесь Леонида Валентиновича. Он ее спер.
— Это моя зажигалка и об этом знает вся фабрика!
— Как же она оказалась в квартире убитого?
— Когда я вместе со всеми вошел в квартиру и увидел мертвого Балмасова... Я закурил, это, в общем-то, понятно... И механически положил ее на стол. Где вы ее и сфотографировали.
— Ничего подобного! — звонким от волнения голосом сказала Касатонова. — Я первой вошла в квартиру. Вы к тому времени еще толклись со своим чемоданом на площадке. Мы вошли с Гордюхиным. Он подтвердит. Да, вы рванулись было перед нами, но Гордюхин
— Так, — протянул Убахтин. — Леонид Валентинович, как это понимать?
— Да никак! Чепуха это все! Говорить не о чем!
— Но вот на снимке ваша зажигалка... А теперь она у вас в руках... Была пять минут назад, — уточнил Убахтин.
— Чушь это все!
— Продолжим! — звонко воскликнула Касатонова. — Юрий Михайлович, открывайте первый протокол осмотра места происшествия! Открыли? Найдите список телефонов, записанный на автоответчике! Нашли? Когда прозвучал последний звонок Балмасову?
— Около двенадцати ночи... Звонили из автомата.
— А что вам сказал Леонид Валентинович в то утро? Он сказал, что утром из аэропорта несколько раз звонил Балмасову, поскольку они должны были вместе лететь. Где же в этом списке утренние звонки Леонида Валентиновича из аэропорта? Их нет. Значит, из аэропорта он рванул к нему на квартиру, заранее зная, что трубку никто не поднимет. Он уже знал, что Балмасов мертв. Я не уверена, что он вообще был в аэропорту. Зачем ему туда ехать? Ведь он знал, что Балмасов наверняка не сможет вылететь в Вологду этим утром.
— Ну звонил, ну не звонил! — сорвался Цокоцкий. — Что это доказывает?!
— Знаете, Леонид Валентинович, — медленно проговорил Убахтин, кое-что доказывает. Как это ни прискорбно для вас.
— Я был в полном шоке от увиденного! Я ничего не соображал в то утро! Да, наверно я мог сказать какие-то случайные слова, мог! Ну и что?!
— Продолжим! — Касатонова оборвала пререкания Цокоцкого и Убахтина. — Вы сказали, Леонид Валентинович, что на строительной люльке поднимались к окну балмасовской квартиры и видели на полу распростертый труп хозяина.
— Может быть, я так и сказал!
— Нет, Леонид Валентинович! Наверняка так сказали. Ведь только после этого вы позвонили в милицию и сделали заявление — труп в квартире! Это ваше заявление в журнале дежурного. Иначе как бы там, в квартире, оказался Гордюхин, как бы там я оказалась, почему туда приехал Юрий Михайлович? Все это произошло после вашего заявления! Разве нет? Ведь вы всех на ноги подняли! Или кто-то другой? До какого-то времени, вы еще совершали вполне здравые поступки — договорились с водителем, заплатили ему пятьдесят рублей, он поднял вас на высоту третьего этажа, вы заглянули в окно и увидели балмасовский труп. И после этого позвонили в милицию. Я правильно изложила порядок ваших действий в то утро?