ЧиЖ. Чуковский и Жаботинский
Шрифт:
К уставу ордена присоединена листовка, которая, как следует из донесения, написана одним из белоцерковских гимназистов. Возможно, Жаботинский входил в магистрат ордена и приезжал в числе прочих на заседание.
Судя по этим разрозненным сведениям, Жаботинский в эти годы вел обширную политическую деятельность в провинции.
Глава 4
Снова Лондон
Следующий раз жизненные пути Чуковского и Жаботинского пересеклись в Лондоне в 1916 году. К этому моменту их роли существенно переменились, Чуковский был известный критик кадетской газеты «Речь» и в Англию прибыл в составе делегации вместе с писателями Алексеем Николаевичем Толстым, Василием Ивановичем Немировичем-Данченко, редактором-издателем газеты «Речь» Владимиром Дмитриевичем Набоковым и несколькими влиятельными журналистами по приглашению британского правительства. Этот второй приезд в Англию, которую он покинул более 10 лет назад, разительно отличался от первого. Англичане принимали
251
Чуковский Корней. Из переписки с женой (1904–1916) // Культура и время. 2002. № 1. С. 124.
На этот раз он въехал в Лондон, что называется, на белом коне. Совсем по-иному складывалась в этот период судьба Жаботинского, переживавшего далеко не самый легкий период в своей жизни. В этот момент он был занят формированием в Лондоне еврейского отряда, принимавшего участие в войне против турок в Палестине. Деятельность Жаботинского далеко не всеми приветствовалось и нажила ему немало врагов.
В донесениях сотрудника заграничной агентуры в Департамент полиции за 1916 год сказано:
21-24 сентября 1916 г.
Его Превосходительству
Директору Департамента полиции
Имею честь доложить Вашему Превосходительству, что, по полученным от сотрудника Вебера [252] сведениям, в лондонских эсеровских кругах имеются будто бы неопровержимые доказательства в том, что известный публицист Владимир Жаботинский состоит в сношениях с Департаментом полиции.
По заявлению агентуры, корреспондент «Русского слова» эс-эр С. С. Иванов (Евгений Сомов, донесение от 10/23 декабря 1914 года за № 1674), эс-эр, социал-демократ Лиховецкий (В. Майский [253] , донесение от 16/29 июня с. г. за № 783), секретарь помощи политическим каторжанам и ссыльно-перемещенным меньшевик Чичерин (Орнатский [254] , донесение от 6/19 августа 1915 года за № 978), большевик Янна Эрнстович Янсон (кличка Браун, предписания Департамента полиции от 28 ноября 1911 года за № 110511 и 17 мая 1914 года за № 171482) и социал-демократ Меер-Генох Мовшев Валлах (Литвинов) [255] заняты расследованием деятельности Жаботинского в целях получения доказательных данных. По словам этих же лиц, обо всем этом стало им известно от Бурцева, который, в свою очередь, получил эти сведения о Жаботинском от Департамента полиции.
Революционная среда намерена бойкотировать Жаботинского впредь до окончательного расследования его деятельности и официального объявления его провокатором. [256]
252
Псевдоним не раскрыт.
253
В. Майский — псевдоним Ляховецкого Ивана Михайловича (1884–1975) — социал-демократ, с 1912 года жил в Лондоне, примыкая к меньшевикам.
254
Чичерин Георгий Васильевич (1872–1936) с 1914 года жил в Лондоне, примыкая к меньшевикам.
255
Литвинов Максим Максимович (1876–1951) с 1907 года жил в эмиграции в Лондоне, примыкая к большевикам.
256
ДП ОО 1916. Д. 9. Ч. 1. Л. 188.
Совершенно секретно
7 декабря 1916 г.
В дополнение к донесению от 28 августа / 4 сентября 1916 года за № 835 имею честь доложить Вашему Превосходительству, что по сведениям, полученным от сотрудника Вебера по делу о Жаботинском, добыты следующие дополнительные сведения: Владимир Жаботинский основал в Лондоне ежедневную газету «Унзере трибуна» на еврейском языке, с целью агитации среди еврейских масс Англии для поступления в армию.
Агитация поставлена на основах сионизма, как бы сплетенного с лозунгами союзных держав, т. е. освобождение народов от милитаризма и проч.
Газета в техническом отношении прекрасно поставлена, но содержание статей пишется плохим еврейским языком, так как Жаботинский хотя и знает еврейский язык, но пишет плохо по-еврейски. Содержание газеты обходится до 60 фунтов или больше в неделю.
Члены Бунда и еврейской социалистической партии в Англии особенно ретиво занялись розысками источника средств, на кои издается упомянутая газета, и отношения к ним Жаботинского. Альтер (старший) и социал-демократ Ляховецкий (Майский) говорят, что газета издается на средства не только Ротшильдов и Кº, но что здесь есть и другие деньги, происхождение которых необходимо выяснить.
По словам вышеупомянутых лиц, было устроено так, что Жаботинский должен был обратиться к одному из лондонских редакторов каких-то еврейских изданий за советом. В процессе длинного разговора с таким редактором Жаботинский должен был сознаться, что деньги, на кои он издает газету, не его и не сионистского комитета, но что во всяком случае, ему не придется «докладывать» к газете из своих средств.
Описанный эпизод будто бы дал только добавочный материал к тем сведениям обвинительного характера, какие получены революционной средой в отношении Жаботинского.
Добыть более подробные сведения по этому вопросу не представляется возможным, но известен бесспорный факт, что в эмигрантской среде Жаботинского подозревают в службе в охранной полиции, почему его сторонятся и доверие к нему поколеблено. [257]
257
ДП
Пока не обнаружено никаких сведений, что эти слухи имели своим источником известного борца с провокаторами В. Бурцева, в его архиве какие-либо компрометирующие сведения о Жаботинском отсутствуют, нет и следов интереса к Жаботинскому со стороны Бурцева. Это один из обычных для эмигрантов эпизодов межпартийной борьбы — интернационалисты социал-демократы и эсеры не могли одобрять националистический уклон деятельности Жаботинского. Но, думается, крови ему попортили подобные слухи, циркулировавшие в замкнутой эмигрантской среде, немало.
Может быть, поэтому так обрадовался Жаботинский новой лондонской встрече с Чуковским. Однако сделанная им 26 февраля 1916 года запись в рукописный альманах Чукоккала содержала ноту, неожиданную по отношению к тому, кого он когда-то ввел в литературу, ноту самоуничижения: «В память старой дружбы сунусь-ка и я — с суконным рылом в калашный ряд» [258] . И «рыло», и «ряд» могли относиться как к статусу делегации, в составе которой приехал Чуковский, так и к тем, чьи автографы уже украшали страницы Чукоккалы. Памятником этой их встречи стали два последних письма Жаботинского к нему.
258
Чукоккала. Рукописный альманах Корнея Чуковского. М., 1999. С. 254.
23 февраля 1916
3, Justice Walk
Chelsea, S.W.
Дорогой К.И.
Страшно обрадовался Вашей записке. Телефона у меня нет, это Вам не Петербург; протелеграфируйте мне, когда Вас можно застать, начиная с пятницы утром, и я буду тут как тут. Адрес мой изображен сверху, и еще раз его повторяю:
Jabotinsky
3, Justice Walk
Chelsea (зри дальше)
Поблагодарите А. Н. Толстого за письмо [259] . Крепко жму руку.
Ваш В. Жаботинский.
259
Письмо А. Н. Толстого к Жаботинскому неизвестно.
4 марта 1916
3, Justice Walk
Chelsea, S.W.
Дорогой друг,
Чи Вы уж вернулись?
Дайте знать о себе. И еще просьба — если В. Д. Набоков здесь, напомните ему о моей просьбе [260] . З. А. Венгерова [261] уехала, погода скверная, у меня шея распухла, сижу дома, ты один у меня на свете остался — kim aher [262] !
Ваш В. Жаботинский, эсквайр.
260
О какой просьбе идет речь — неизвестно.
261
Венгерова Зинаида Николаевна (1867–1941) — переводчица английских писателей, автор статей и книг об английской литературе. Об обеде с Венгеровой и Жаботинским Чуковский упоминал в письме жене (март 1916 года): «Получила ли ты то письмо, где я описываю свое свиданье с Жаботинским, Зинаидой Венгеровой и Фарбманом?» (Чуковский Корней. Из переписки с женой. С. 125).
262
Приходи (идиш).
Но надо отдать должное Чуковскому — он не просто прогарцевал мимо своего бывшего наставника на белом коне, он в меру своих сил помог ему. Начиная с 1914 года Жаботинский занимался, как уже упоминалось, формированием еврейских добровольческих отрядов, о задачах которых он писал М. Горькому 26 августа 1915 года:
В Египте из палестинских изгнанников мы устроили батальон, который теперь находится с англичанами в Дарданеллах; теперь я получил принципиальное согласие английского военного министерства на образование еврейского контингента специально для участия в оккупации Палестины. Если не случится ничего непредвиденного, то через месяц начнем вербовку в Англии, Франции и Америке. Дело имеет многих противников; если Вы в их числе, то вопрос исчерпан. Если же Вы этой идее сочувствуете, то буду просить у Вас моральной помощи. План такого легиона рассчитан, конечно, не на материальный количественный эффект, а на моральный; эта идея нуждается в patronage со стороны вождей общественного мнения — об этом Вас и буду просить. Если проект осуществится, нам необходима будет какая-нибудь манифестация внимания и сочувствия со стороны русского общества. [263]
263
Переписка В. Е. Жаботинского с А. М. Горьким. С. 301.
Но Горький тогда на обращенный к нему призыв Жаботинского о помощи не откликнулся, эти идеи Жаботинского не встретили сочувствия и у многих лидеров сионизма в России. Несмотря на это, в 1915 году первый транспортный еврейский полк (так называемый «отряд погонщиков мулов», занимавшийся доставкой воды, питья и боеприпасов на линию фронта) был создан и воевал в составе британской армии, Жаботинский поступил в него добровольцем.
Командующий британской армией полковник Дж. Г. Паттерсон написал об этой военной кампании книгу «С еврейским отрядом в Галлиполи», где достаточно высоко оценил действия еврейского полка. Чуковский первый в России написал об этой книге, специально посвятив ей одну из своих корреспонденций «Под знаменем Сиона» [264] , из которой, кстати, в России впервые узнали о капитане Трумпельдоре, в прошлом — герое русско-японской войны, заслужившем четыре Георгиевских креста и потерявшем на этой войне руку.
264
Речь. 1916. 26 июня (9 июля).