Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
В любой казахской семье хранится предание о конце света. Наша семья не исключение. Матушкино предупреждение о Страшном суде в нашем доме обычно ограничивается самим напоминанием. При всем этом
Ситок со значением, твердя "язык зубами!", настойчиво вдалбливает нам в голову, что именно ей назначено кому-то из нас передать эстафетную тайну неясного предзнаменования.
Мама человек безграмотный, в бога верящий от случая к случаю, тем не менее, раз в два месяца она посылает Ситку Чарли купить в продмаге мешок муки, два десятка
– другой свечек. Мучной резерв с солью должен помочь пережить переломное время. В свою очередь, свечи как будто означали, что помимо голодомора "Ахрин заман" непременно должен сопровождаться повсеместным отключением от электроснабжения.
Матушку еще Джон, когда находился в душевном здравии, обзывал
"паникмахером". Сколько с тех пор прошло времени, – не помню, но к матушкиному паникмахерству давно привыкли и родственники, и соседи.
Раскатывая тесто и, возбужденно бормоча об "Ахрин замане", матушка не скрывала, как много радостных надежд она связывает с приходом новых времен. "Шкын уахыт умытпаймын калай биздин Нурлан бир рет айткан: "Будет и на нашей улице праздник!". – говорила мама.
В эти мгновения глаза ее блестели и наполнялись благодарностью к отверженному сыну.
Паранойя – это мания величия. Мама по природе и необходимости считает себя и психиатром. Говорит, что природа насчитывает тысячу форм шизофрении. Говоря о том, как многого она ожидает для нашей семьи с концом света, Ситок совершенно не подозревала, что рассуждала как обычный параноик. С какой стати "Ахрин заман" принесет именно нам избавление и всеобщую радость? Дело тут даже не в том, что наша семья – зрелище для гурманов от психиатрии.
…Мама сокрушается тем, что не может растолковать почему всем нам следует строго-настрого придерживаться внушенного кем-то ей приказания "язык зубами!". "Шыркынай… Сенин билими маган кудай берсе… Кандай нарсе жасадым!". – качает она в тихом сожалении головой. Не стоит даже сомневаться. Матушке бы немного грамотешки, а к высокой трибуне она бы и сама без труда протолкнулась. А так… что ей остается делать, кроме как неустанно повторять заклинание:
"Язык зубами!".
В головах убогих рождаются опасные для человечества мечты.
Вообще-то, – думал я, – хорошо, если бы Ахрин заман грянул тотчас же, сию минуту. Все наши семейные вопросы сразу списались бы.
Дима, с которым с начала 70-х Шеф работал в институте металлургии, носит густые усы подковой и спереди лысоват. Я дал ему кликуху "Песняры".
Он с 1941-го года рождения, закончил политех, занимается тяжелыми цветными металлами.
Дима к водке расположен не очень, больше любит вино. Шеф тоже предпочитает винишко. Во-первых, выгодней, а во-вторых, вино больше располагает к разговору по душам.
"Песняры" из института металлургии
– Нуртас, не обижайся, но казахи – звери!
Все засмеялись.
Кроме Шефа в той компании других зверей не было – одни русаки.
Дима, похоже, спьяну и подумал, что Шеф или молча проглотит зверя, или посмеется вместе со всеми.
Шеф нисколько не обиделся и с одной банки отключил Диму.
Смех прекратился и после случая с "Песняры" институтские стали избегать заводить при Шефе разговоры о том, чтобы неплохо людям из зоопарка надеть намордники.
В институте работают однофамильцы Ахмеровы. Первого из институтских Ахмеровых зовут Ербол. Он старше меня на год, живет центре, около магазина "Юбилейный", в одном доме с тетей Раей
Какимжановой и работает в лаборатории топочных устройств. Парень увлечен наукой, кроме нее с ним не о чем говорить. Гордится глубиной знаний и не жалует непрофессионалов. Надо ему кого-то осадить, поставить на место, так он, не целясь, огорошивает в лобешник вопросом: "Ты хоть знаешь, что такое изобарный потенциал?!".
Против изобарного потенциала не всякий осмелится, что и возразить. А уж до того, чтобы вместо того, чтобы растеряться и догадаться заглянуть в теплотехнический справочник, то таких в институте и вовсе считанные единицы.
Ербол трудится над диссертацией, привязанной к строительству группы ГРЭС в Экибастузе. Уголь в Экибастузе добывается открытым способом, по расчетам специалистов топлива должно хватить, как минимум, на пятьдесят лет работы шести-восьми электростанций, мощностью каждой по пять миллионов киловатт (мегаватт).
Академик Стырикович говорит: "Для мелкого потребителя выгодным является дорогое, высококачественное топливо… Для нас, энергетиков, лучшим топливом служит топливо дешевое". Уголь в
Экибастузе дешевый, плохо то, что зольность его зашкаливает в иных случаях и за шестьдесят процентов. Десять лет около двадцати сотрудников двух лабораторий КазНИИ энергетики исследуют возможности подавления вредных выбросов. В их числе и Ербол.
Второго Ахмерова звать Темир Галямович. Он ровесник Каспакова, гидротехник, доктор наук, лауреат Премии Совмина страны. Внешне похож одновременно и на Дэн Сяо Пина, и на министра обороны ПНР
Войцеха Ярузельского. Так и зовут его наши мужики – кто Дэном, а кто
– Ярузельским. А кто и просто Дэном-Ярузельским.
Дэн-Ярузельский заместитель секретаря партбюро и имеет от парткома поручение вести с комсомольцами занятия по политико-экономическому просвещению молодежи. Партийное задание Дэн выполняет аккуратно, с должной ответственностью. Не забывает предварить политико-экономический семинар напоминанием о том, кто в доме хозяин: "Недавно Шафик Чокинович говорил так…". Сказать, что