Чокнутая будущая
Шрифт:
Онемев, я заторможено наблюдала, как он возвращается на свое место.
Такой церемонный, такой плавный.
— Что это было? — потрясенно спросила я.
Антон все еще улыбался.
— Не знаю, — сказал он. — Благодарность? Я уж и не помню, кто и когда задумывался в последний раз о моих удобствах и задумывался ли вообще?
— Перестань прибедняться, — взмолилась я, схватилась за вилку, выронила ее, и она запрыгала по полу, звеня. — Так я чувствую себя еще хуже.
Он наклонился и поднял
— В любом случае, — заметил он, убирая вилку подальше от остальных приборов, чтобы отдать ее позже официанту, — очень мило с твоей стороны обругать саму себя,
Мирослава. Свежо.
А можно специально для него выпустить специальный закон, который запрещал бы Антону произносить мое имя? Он словно перекатывал его во рту, как карамельку.
От этого на языке появлялась тягучая сладость.
— Беда в том, — сказала я, — что я совершенно не чувствую в себе порывов исправляться к лучшему. Мне не хочется становиться удобнее, даже для того, чтобы упростить жизнь своему мужу или его брату.
Он кивнул.
— Я завидую тебе, — проговорил Антон спокойно. — Быть неудобным куда проще, чем удобным.
Это было бы смешно, серьезно.
Но почему-то получилось очень грустно.
— Все дело в любви и нелюбви, — авторитетно сообщила я, открывая меню. — Ты, очевидно, любишь брата и племянников, поэтому всегда спешишь на помощь, как Чип и Дейл. Я, очевидно, люблю тишину и покой, поэтому предпочитаю свой дом. Алеша, очевидно, больше всего любит увиливать, поэтому он научился ловко прикидываться беспомощным. Каждая придворная карта в этом раскладе занимает свое место. Ты, как король мечей, из нас самый ответственный.
К нам подскочил официант — идеальная выправка, профессиональная улыбка.
— Мне, пожалуйста, борщ, — я захлопнула меню, так и не прочитав, что там написано, — с пампушками и салом. И рюмку водки, пожалуйста.
Антон, изучавший меню с таким вниманием, будто там раскрывались все тайны вселенной, закашлялся.
— Стейк из говядины, — выдавил он из себя, — с овощами-гриль. И эспрессо, пожалуйста.
Официант принял у него поднятую с пола вилку и умчался.
— Король мечей? — тут же спросил Антон. — И что это значит?
— Что далека дорога твоя, далека, дика и пустынна, — мне не хотелось углубляться в эту тему, и я поспешила свернуть в другую сторону: — Так что, Арина пока живет у тебя? Куда ты ее пристроил на этот вечер?
— Отправил с Лизой в аквапарк. Арина — славная девочка, но не может же она вечно не разговаривать с матерью, так что я надеюсь, что все закончится семейным примирением. Перед аквапарком, знаешь ли, ни один ребенок не устоит.
Славная девочка?
Ну, если вы предпочитаете
— Так для чего этот ужин, Антон?
— Вряд ли я способен переварить три часа искусства на голодный желудок, — хмыкнул он. — А раз уж ты так удачно вписалась в легион жен, которые перебрасывают на меня проблемы вашего ненаглядного Алеши, то добро пожаловать в семью, Мирослава.
И он отсалютовал мне стаканом с водой.
Прозвучало обидно. Если он на меня все-таки злился за то, что я ушла с радаров, то зачем надо было целовать меня в щеку?
Если не злился, то зачем было нас всех равнять под одну гребенку?
Как будто мы, жены, были друг другу клонами.
Хотелось завопить, что я не такая, как все они.
Они — манипуляторки и эгоистки, а я вольный дух, свободный от скучных обязательств, но правда в том, что я была точно такой же.
Женщина, которая приходила к Антону с просьбами. Пусть они и не касались лично меня, но все же, все же.
А с другой стороны — он сам себе верблюд. Взвалил на себя чужую поклажу, плюется, но тащит. Еще и гордится, наверное, собой — ах, я такой благородный. Нет, милый мой, ты обычный вьючный верблюд.
А ведь еще с другой стороны — кто-то должен тащить. Нам всем выгодно, чтобы Антон оставался верблюдом.
— Думай, что хочешь, — вяло произнесла я, закружившись во всех этих концах света. Стрелка моего внутреннего компаса вертелась как бешеная, накручивая разные неприятные мысли. — В конце концов, совершенно не важно, какой ты меня видишь. Наше будущее так или иначе предопределено.
— И какое оно? — скептически уточнил он.
— Кто читает книгу с конца?
— Ты, Мирослава.
И снова карамелька растаяла на языке.
Остро-сладкая барбариска.
Вернулся официант с подносом еды.
Я молча наблюдала за тем, как ловко он расставляет тарелки.
— Ты же не веришь в мои предсказания, — затопив карамельку водкой, напомнила я.
— Зато ты в них прям уверена. Это пугает, знаешь.
— Знаю, — согласилась я, — сама напугана.
Он сидел, откинувшись на стуле и не прикасаясь к еде. Кофе остывал, забытый.
А вот мой борщ был очень вкусным — в меру горячим, наваристым, острым.
Только есть его под таким пристальным взглядом было неловко.
— Почему-то, — сказал Антон, — я никогда раньше не видел, чтобы женщины заказывали в ресторанах суп.
— Это потому что, наверное, обычно ты водишь женщин по ресторанам на свидания, — сообразила я. — А на свиданиях вечно заказывают что-то вычурное, карпаччо там или креветок, или стейк…
И замолчала, опустив глаза в его тарелку.
Ну что я несу.
Прозвучало так, будто я думала, что он пригласил меня на свидание?