Чтение мыслей. Как книги меняют сознание
Шрифт:
* * *
В последующие месяцы Ян начинает покупать философские книги, сначала несколько, а потом все больше и больше. При этом он позволяет заголовкам и обложкам увлечь себя. Особенно ему нравится заказывать тонкие книги в ярком переплете. Например, он уже приобрел «О пользе нерешенных проблем» («Vom Nutzen ungeloster Probleme») Дирка Беккера и Александра Клуге, «Майамификацию» («Miamification») Армена Аванесяна, «Возлюби свой симптом» («Enjoy Your Symptom!») Славоя Жижека, «Политику аффирмации» («Politik der Affirmation») Рози Брайдотти, «Нейтральное» («Le Neutre») Ролана Барта, «Общество усталости. Негативный опыт в эпоху чрезмерного позитива» («Mudigkeitsgesellschaft») Бён-Чхоль Хана. Иногда Ян забывает, что та или иная книга у него уже
Обычно книги какое-то время просто стоят на полке: им и Яну нужно сначала немного привыкнуть друг к другу, прежде чем в один прекрасный момент они сами собой окажутся у него под рукой. Они так же легко попадают к нему в рюкзак, как свернутый свитер или записная книжка. Однако сесть за стол и начать читать Ян по-прежнему не в состоянии. Это все еще кажется ему чересчур серьезным занятием и в то же время огромной роскошью. Ян не может сосредоточиться при чтении, находясь в родном городе. Однако он часто путешествует. Многие книги сильно изнашиваются у него в рюкзаке. У одних образуется залом на корешке, на других появляются легкие царапины. После этого держать их в руках становится еще приятнее.
Путешествуя на поезде, Ян с удовольствием читает что-то непритязательное, например одну из книг Бён-Чхоль Хана. Такие произведения легко читаются и улучшают настроение. Случается, что Ян, совершенно не планируя этого, прочитывает подобную книгу от начала до конца просто по той причине, что длина книги хорошо соотносится с продолжительностью поездки.
Иногда Ян читает и нечто более сложное, например Никласа Лумана или Квентина Мейясу. Чем более многоплановым оказывается выбранный текст, тем важнее становится навык избегать его авторитарной центральной перспективы. Ни в коем случае не стоит приближаться к нему спереди, надо постараться проникнуть через потайной вход: например, листая книгу, остановить взгляд на одной из страниц, вчитаться и уже смотреть на все остальное с этой перспективы. Иногда книга затягивает Яна. Очень приятно сориентироваться посреди сложности и глубины и ухватить несколько мыслей. Однако порой это чувство оказывается ложным, и тогда Ян убирает книгу в рюкзак.
Тем не менее многие книги Ян, как и прежде, не может читать. Ключевые произведения великих мыслителей он все еще не способен воспринимать. К их числу относится работа Делёза и Гваттари «Тысяча плато. Капитализм и шизофрения». Многие из окружения Яна или читают ее сейчас, или уже прочитали, или собираются сделать это в ближайшее время. «Тысяча плато» — своего рода визитная карточка Делёза и Гваттари. Эта работа представляет собой идеальное вместилище. Вот уже два года книга стоит на полке в квартире Яна. Излучающий белое свечение том с его минималистической обложкой уже всем видом заявляет, что это классический труд. Ужас! Яну не хочется прикасаться к этой книге. Он также не способен положить ее в рюкзак и дать поистрепаться, поскольку это было бы неправильно по отношению к подобному произведению. Да, «Тысяча плато» — книга, в которой Делёз и Гваттари отвергают установившийся порядок вещей и задаются вопросом: «Почему все должно быть таким навязчивым, линейным и авторитарным? Давайте сделаем по-другому!» Но одна величина этого жеста придает, к сожалению, нелепую авторитарность книге. Неавторитарную авторитарность этой философской работы Ян переносит так же плохо, как и авторитарную авторитарность трудов других классических авторов.
Мягкая сила
Лилиан читает тексты женщин
Лилиан принимает решение целый год читать работы только женщин. Она приступает к чтению на зимних каникулах после сдачи последней домашней работы. Это личная инициатива Лилиан, стремящейся лучше познакомиться с творчеством писательниц в мире, где доминируют тексты, созданные мужчинами. В то же время это мягкая политическая акция, которую она осуществляет в том числе в рамках изучения философии.
В
Во-первых, ее постоянно спрашивают, пишут ли женщины иначе и можно ли вообще говорить о женской манере письма. На это Лилиан ничего ответить не может. Ей и не хочется этого делать, поскольку подобные заявления опасным образом все обобщают, как и любой дискурс, в рамках которого пытаются определить, что именно значит «мужской» и «женский».
Во-вторых, ее постоянно обвиняют в том, что ей по определению будут больше импонировать писательницы, поскольку они, как и Лилиан, женщины. Словно она должна быть законченным утопистом, чтобы захотеть ввести на год персональную женскую квоту. При этом следует, конечно, понимать: среди текстов, созданных женщинами, есть как более, так и менее интересные. Соответственно, существуют более и менее интересные тексты, написанные мужчинами.
В-третьих (и это действительно неприятная реакция), ей постоянно задают вопрос, не получается ли чтение работ, написанных только женщинами, ограниченным и скучным. Этот вопрос часто задают мужчины, а затем быстро за него извиняются. Но Лилиан спрашивают об этом и женщины — даже так или иначе занимающиеся политикой или работающие над книгами. Это настораживает. Иногда такой вопрос сопровождается пояснением, что в философских текстах, написанных женщинами, речь идет только о феминизме и это не особенно интересует собеседника Лилиан. Она никогда не могла подумать, что в головах людей так много предрассудков и недоверия по отношению к мышлению женщин.
* * *
В итоге Лилиан читает только работы женщин около двух лет. С помощью этих текстов она может получить только половину зачетов по философии, но оно того стоит. Для этих целей она читает Крис Краус, Кэти Акер, Мэгги Нельсон, Клариси Лиспектор, Сьюзен Бак-Морс, Джудит Батлер, Симону де Бовуар, Петру Геринг, Сьюзен Нейман, Юлиану Ребентиш, Катю Дифенбах, Ёко Таваду, Эльке Эрб, Энн Карсон, Фридерику Мейрёккер, Монику Ринк, Джоан Дидион, Сибиллу Петерс, Ханну Арендт, Тони Моррисон, Джиллиан Роуз, Махасвету Деви, Джуну Барнс, Хильду Дулитл, Гертруду Стайн, Эльфриду Елинек, Кристину Вессели, Легаси Расселл, Марен Леманн, Элис Манро, Марию Тодорову, Терезию Мору, Сьюзен Сонтаг, Фату Дьом, Эмманюэль Пагано, Марианну Мур, Ирен Немировски, Наоми Кляйн, Сару Кирш, Даниэлу Дан, Юлию Кристеву, Урсулу Ле Гуин, Хелен Ойейеми, Маккензи Уорк, Забине Шо, Ребекку Солнит, Амелию Армстронг, Джоан Тронто, Гвендолин Брукс, Эмили Дикинсон, Сэй-Сёнагон, Зору Ниэл Херстон, Элизабет Бишоп, Сильвию Плат, Эстер Кински, Анне Вебер, Сару Кофман, Ильзе Айхингер, Эдит Уортон, Кристу Вольф, Вирджинию Вулф, Сильвию Бовеншен, Еву фон Редекер, Гаятри Чакраворти Спивак, Гортензию Спиллерс, Заарию Патни, Джамайку Кинкейд, Жизель Халими, Эмму Вольф-Хо, Юдит Шалански, Герту Мюллер, Мелани Кляйн, Рахель Йегги, Лидию Дэвис, Люсию Берлин, Донну Харауэй, Симоне Маренхольц, белл хукс, Карен Барад, Изабель Стенгерс, Катрин Малабу, Марту Нуссбаум, Каролин Эмке, Изабель Лорей, Кристину фон Браун, Ребекку Комэй, Рут Зондереггер и Элен Сиксу.
Какая жалость!
Франци читает Ролана Барта
1998 год. После семинара любимый преподаватель Франци просит ее ненадолго задержаться. Дождавшись, когда остальные студенты выйдут из аудитории, он достает из сумки «Фрагменты речи влюбленного» Ролана Барта. Профессор сразу же подумал о Франци, когда обнаружил на полке второй экземпляр. Это одна из его любимых книг. В ней содержатся удивительно тонкие замечания, в которых постоянно узнаёшь себя. Профессор улыбается Франци и проводит рукой по синему переплету книги, прежде чем передать ее девушке. Франци краснеет от радости, но благодарит профессора, внешне сохраняя спокойствие.