Чтение мыслей. Как книги меняют сознание
Шрифт:
Это очень похоже на медитацию. Вы не доводите технику до совершенства, чтобы больше никогда к ней не возвращаться, мысленно пометив галочкой «сделано», а оттачиваете мастерство всю жизнь и никогда не ставите точку. Нанси явно пишет, следуя логике стремительного потока мыслей, который не может остановить: в его текстах можно найти удивительно ясные места, но нет стабильного знания. Тем не менее Лисси надеется, что в ней когда-нибудь что-то щелкнет и она сумеет довести технику медитации до совершенства. В связи с этим она постоянно испытывает дискомфорт. Ровно так, как это описывают буддисты: то и дело болит какая-то часть тела, что-то кажется утомительным и с периодичностью раз в два дня все усилия представляются тщетными. Лисси знает, что это неизбежная черта бытия человека, еще не достигшего просветления. Она хотела бы достичь просветления. Хотела бы, используя все силы и средства, бороться за возможность жить в лучшем мире и знать, что она поступает самым правильным образом.
Так во время чтения и медитации Лисси неосознанно ходит по этому кругу. Каждый раз она думает, что ей удалось вырваться за его пределы, но не
Всматриваясь в бездну
Эльмар читает Карла Барта
Еще в десять лет Эльмар заметил, что существуют вещи, о которых мы, по сути, ничего не знаем. Эта мысль пришла к нему во время посещения планетария. Там доносившийся из динамика голос рассказывал, что сегодня существуют только в высшей степени спекулятивные теории о периоде до Большого взрыва. Человечество не знает, почему возникла Вселенная и что было до нее. Это сильно впечатлило Эльмара. По дороге домой он спросил отца: «Почему вообще есть что-то, а не наоборот — ничто?»[39] Впоследствии, хорошенько над этим поразмыслив, Эльмар осознал, что все в его жизни имеет причину. Ему казалось крайне странным, что без причины и прыщ не вскочит, а Вселенная вдруг возникла просто так. Никто не мог дать Эльмару ответ на этот вопрос: ни отец, ни мать, ни учитель физики. Они его не знали. Да и самого Эльмара эта мысль занимала недолго. К тому же размышлять было не над чем: очевидно, что, скорее всего, какая-то причина существует. Это было любопытно и волнующе, однако, поскольку никто не мог предложить ответ, а самому Эльмару не приходило в голову ничего вразумительного, все дальнейшие рассуждения на подобную тему представлялись ему бессмысленными.
В пятнадцать лет у Эльмара была следующая теория: Земля представляет собой огромную экспериментальную лабораторию пришельцев. Они поместили людей в лабиринт под названием «Земля», чтобы посмотреть, как быстро им удастся найти выход. Однако люди этого не поняли и поселились в лабиринте. Эльмар все продолжал и продолжал рассказывать эту историю, хотя считал ее пугающей и слишком мрачной.
В его жизни долгое время не происходило крупных потрясений. Со школой проблем не было, даже несмотря на то, что он рос стеснительным ребенком. У него было несколько хороших друзей, он играл на гобое в юношеском оркестре и читал много научно-популярной литературы, в особенности посвященной квантовой теории. Родителей Эльмара интересовали совсем другие вещи, но они не запрещали ему заниматься тем, что было ему по душе. Позднее он стал изучать философию. Ему легко удавалось мыслить логически и аналитически. Эльмар был любимчиком преподавателей, получил должность младшего научного сотрудника, а затем стипендию на обучение в аспирантуре; успешная академическая карьера казалась более чем реальной. Все было в полном порядке — вплоть до того дня, который наступил вскоре после его двадцативосьмилетия.
На Эльмара тяжким грузом навалилась бессмысленность. Это случилось в первой половине дня в воскресенье, когда он пылесосил. Уже несколько месяцев Эльмар чувствовал себя настолько подавленным, что даже подумывал обратиться к психотерапевту. Отношения, от которых он не хотел отказываться, хоть и не верил в них с самого начала, через полгода были окончательно разрушены. Учеба по-прежнему давалась ему легко, однако не приносила былого удовольствия. Ничто не казалось ему ложным, но и не ощущалось истинным. В то самое воскресенье, когда Эльмар пылесосил, он вдруг осознал, насколько бессмысленна его жизнь и жизни всех остальных людей. И проблема была намного глубже, так как ничто вообще не имело смысла. Несуществующий смысл не просто отсутствовал: он, скорее, напоминал черную дыру, которая раскрывалась повсюду, куда вступал Эльмар, и в результате из вещей вокруг высасывался смысл. Только дыра не черная, а прозрачная, так что, несмотря на силу притяжения, ее легко не заметить (подобно тому как обстояло дело с НИЧТО из романа Михаэля Энде «Бесконечная история», хотя Эльмар сразу отбросил это сравнение как неподходящее). Все люди жили в непосредственной близости от этой дыры, будто ее не существовало. Он тоже так жил. Неудивительно, что все казалось ему ни истинным, ни ложным.
Это осознание было опустошающим, пробирающим до мозга костей, пугающим. Оно выбило у Эльмара почву из-под ног. Впервые в жизни он почувствовал себя в опасности. Ему непременно нужно было как можно скорее преодолеть этот кризис. На третий день слез уже не осталось, и Эльмар наконец смог и выйти на улицу, и закончить уборку квартиры. Затем он сидел за кухонным столом и ел яблоко. Внезапно он почувствовал, что стоит на чем-то, что не способен описать. Раньше его ноги словно ступали по искусственной поверхности из картона. Лишившись ее, он думал, что падает в пустоту. Через три дня, когда Эльмар
* * *
Эльмар никому не рассказывал о нервном срыве. Окружающие стали бы на него косо смотреть, и никто бы не понял, что проблема заключалась не в расстройстве психики Эльмара, а в устройстве мира и в том, как общество обращается с неведомым смыслом. Теперь он знал, что делать, чтобы всегда ощущать присутствие смысла. По крайней мере, ему хотелось так думать. Каждые несколько дней Эльмар молча садился на двадцать минут в кресло для чтения, закрывал глаза и старался ощутить под собой глинистое основание, а также испытать чувство силы и безопасности, которое от него исходило. В этом и заключалась цель Эльмара: чувствовать защищенность в уязвимости, соглашаться с ней и доверяться неведомому смыслу. (Располагающееся под картонным слоем основание наводило его на мысли о размышлениях Хайдеггера о безосновательной несомости — grundloses Getragensein.) Пять месяцев Эльмар льстил себя надеждой, что ему удалось достичь этой степени сознательности. Его самочувствие улучшилось. Однако когда Эльмар неожиданно потерял работу и одновременно с этим у него ужасно разболелся зуб, он обнаружил, что основательно заблуждался. Как только картонная поверхность прогнулась под его весом на несколько миллиметров, Эльмар утратил безосновательное доверие к глинистому дну, и его охватил страх. Он не знал, как ему поддерживать осознание глинистого основания и связанного с ним смысла в жизни. Его техника — сидеть в кресле и внимательно воспринимать собственные ощущения — в период кризиса не работала.
* * *
С тех пор прошло четыре года, и Эльмар разработал несколько техник, направленных на удержание неведомого смысла, а тем самым и расположенного под картонным слоем дна. Несмотря на очевидность смысла, Эльмар часто упускает его из виду.
Сегодня воскресенье. Эльмар сидит в кресле для чтения. На столе стоит большая чашка кофе. Он читает «Послание к Римлянам» Карла Барта, над которым мыслитель закончил работать в 1921 году. Это часть нынешней техники Эльмара. На улице идет снег. Строго говоря, Эльмар перечитывает места в тексте, которые он подчеркнул при первом прочтении. Иногда он делает рядом с ними пометы.
Карл Барт — христианский богослов. В «Послании к Римлянам» он занимается апофатической теологией: пишет о том, что нельзя ничего знать о Боге, а следовательно, и обо всех ключевых вещах. Он настаивает, что необходимо мыслить исходя именно из этого незнания. Эльмара совершенно не интересует христианство. Он читает Карла Барта, игнорируя его рассуждения о христианстве. При этом понятие Бог он переводит как неведомый смысл. Он делает это намеренно, так как, если о Боге нельзя знать ничего, то само понятие Бог — не более чем шифр. В таком случае Карл Барт не может упрекнуть Эльмара за перевод всех понятий в термины, которые ему более понятны. Эльмару кажется, что он в некоторой степени даже действует в духе Барта, хотя богослов явно не предусматривал такого варианта прочтения его текстов. (Он пролистывает только те места, где говорится об Иисусе. Иисус его раздражает. Это так, даже если Эльмару и предстоит потом прочитать эти места для понимания общей картины.)
Карл Барт высмеивает всевозможных религиозных фанатиков и ревнителей веры, которые полагают, что знают, как нужно действовать. По его словам, незнание касается всех и каждого и его необходимо принимать во внимание, в частности, в политике. Изменения должны быть медленными и осторожными, поскольку невозможно предугадать, какие последствия они за собой повлекут. Эта мысль поражает Эльмара, одновременно будучи ему абсолютно понятной. Также его поистине восхищает, что в действительности делает Барт, а именно пишет труд объемом более пятисот страниц о великом неведомом смысле и о том, как стоит с ним обращаться и, прежде всего, как не стоит. Пишет толстенную книгу только для того, чтобы в конце концов взять все свои слова обратно, поскольку сам, по собственному замечанию, не может ничего знать точно так же, как и фанатики, которых высмеивает в тексте. Это крайне последовательная точка зрения, которая совпадает с опытом Эльмара: недостаточно быть убежденным в важности неведомого смысла, чтобы оставаться с ним в контакте. Необходимо постоянно активно взаимодействовать с неведомым смыслом и его чужеродностью, хотя в конечном счете ничего нового по этому поводу сказать не получится. Необходимо написать книгу, чтобы потом ее отвергнуть, для того чтобы написать еще одну, а затем отвергнуть и ее. Эльмар перечитывает первое подчеркнутое им место: