Что может быть лучше? (сборник)
Шрифт:
Но вдруг на фоне такого либерализма-либертанизма у него появляются своеобразные запреты:
Не позволяйте спускать вам в жопу нескольким мужчинам подряд: хотя в горячем воображении смешение сперм видится желанным, для здоровья оно вредно, а часто и опасно: избавляйтесь от каждого впрыскивания, прежде чем позволять новому попасть в вас (с. 78).
Никаких медицинских, этических или иных аргументов в пользу этого запрета де Сад не приводит. Можно предположить, что он опасался возникновения «гремучей смеси», которая могла произвести эффект разорвавшейся газовой бомбы.
Занимаясь активным и многократным анальным сексом, герои «Философии в будуаре» ни
Даже тогда, когда один из героев романа пьёт из ануса другого впрыснутую туда сперму, никак не упоминается, с чем эта сперма неизбежно должна была смешаться и каким запахом она обладала, выходя из такого места. Обоняние у героев отсутствует полностью и даже когда происходит необходимость его использования, оно трансформируется во вкусовые ощущения: «Она пердит —…о какая вкуснота» (с. 176). Кстати, как мило смотрится слово «пердит» рядом со словом «философия».
С помощью таких вот утаек де Сад вписывается в общечеловеческую аксиому: обоняние является наиболее сокровенным чувством, оскорбить которое – самая надёжная форма для вызывания стыда или отвращения. При своём отчаянном желании унизить нравственность и преступить моральные нормы де Сад нигде в «Философии в будуаре» не упоминает запахи гениталий и экскрементов, будто описываемые оргии происходят в безвоздушном пространстве. Однако именно запах, и даже не вид фекалий, является самым сильным препятствием для интимного общения с ними, что напоминает о главенствующем месте обоняния в структуре социальных запретов. Обоняние стоит на страже приемлемости потребления – мы едим баклажанную икру и шоколад – эти продукты питания могли бы по виду сойти за экскременты. Но всякий отпрянул бы от своего любимого блюда, если бы оно запахло дерьмом.
В японской литературе, где свои, национальные, герои занимаются поеданием экскрементов, имеются описания приёмов отбивания их запахов: один хитрец вставлял в нос сильнопахнущие травы, а другие умельцы кормили женщину, выдававшую продукт на-гора, набором трав и снадобий, уничтожавших его отвратительный запах [51] .
Можно предложить самый эффективный метод диеты для жаждущих: похудеть, заимствованный у мистически одержимой Антуанетты Бувиньон де ла Порт, которая с целью умерщвления плоти примешивала к своей пище фекальные массы [52] . Эх, не знала она спасительной русской поговорки: «Не манер говном щи белить, на то сметана есть».
51
См. Pink Samurai by Nicholas Bornoff. N.Y., 1991.
52
См.: Крафт-Эбинг. Половая психопатия. M., 1996. С. 188.
Ну да ейный Бог с ней.
Другим умолчанием в «Философии в будуаре«, намекающим на существование какого-то запрета, является эпизод, когда двое мужчин удаляются из будуара, чтобы совершить нечто таинственное: «Нет, есть вещи, которые обязательно нужно скрывать» (с. 177).
А когда одна из участниц оргии предлагает им подсобить, они отвечают: «Нет-нет, это дело чести, и оно должно происходить только между мужчинами» (с. 177).
Чем бы это могло быть, если не забывать, что до сего заявления все анально-оральные комбинации были уже в тексте опробованы. Быть может, де Сад, пользуясь приёмами детективного жанра, решил держать читателя в напряжённом подозрении о состоявшейся копрофагии?
В «Ста двадцати днях Содома»,
Главным методом достижения широкой приемлемости текста было изъятие экскрементов и упоминание об их запахах.
Так сказать, философское объяснение де Сада тяги к анальному отверстию выглядит весьма поверхностно: мол, круглое сечение прямой кишки значительно более способствует наслаждению, чем овальное сечение влагалища:
ДОЛЬМАНСЕ. – …Мой дорогой шевалье, если ты тщательно исследуешь веления Природы, она не укажет тебе иного алтаря для наших воздаяний, нежели дырка жопы. И она приказывает выполнение последнего. О боже, если бы она не предназначала жопу для ебли, разве бы она стала делать отверстие в ней точно соответствующим нашему члену? Ведь оно круглое, как и наше орудие. Почему? Даже человек, лишённый здравого смысла, не сможет представить, что овальное отверстие было создано для наших цилиндрических хуёв. Задумайтесь над этим изъяном, и вы тотчас поймёте намерения Природы (с. 94–95).
Если исходить из таких механистических обоснований, то де Саду следовало бы упомянуть наличие сфинктера, который, являясь кольцевидной мышцей, сладостно сжимает член как ни одно другое отверстие в теле. Не обратил внимания де Сад (а я-то здесь на что?) на существенный аргумент в пользу анального секса, льстящий мужественности: каждое отверстие требует разную степень затвердения для проникновения в него: для рта эрекция вообще не нужна, в пизду можно запихать полувставший, а вот для ануса хуй должен стоять хорошо, ибо твёрдость становится необходима для проникновения сквозь сфинктер. Можно было бы развить и такую футуристическую идею: ебя в жопу или в рот, можно проникать предельно глубоко, ибо это два сквозных, соединяющихся отверстия: одно кончается другим. Тогда как, ебя в пизду, ебёшь тупик, но сквозь который рождается будущее. Таким образом, анальное и оральное совокупление – это общение с настоящим, а вагинальное – это общение с будущим. (Результат «сквозистости» рта и ануса отражён и в следующем наблюдении: описывая свои ощущения, когда её ебут в жопу, одна женщина сообщала, что испытывает лёгкое чувство тошноты. Ещё бы – то, что должно выйти, запихивается обратно, в сторону рта.)
Взаимосвязь рта и ануса в Италии являет себя благодаря популярному приёму лекарств анально, а не орально – множество лекарств, изготовляемых в других странах в виде таблеток, в Италии изготовляется в виде анальных свечей. (Так, во всяком случае, было вплоть до конца 1970-х.)
Как влагалище влечёт, потому что в конечном итоге оно есть орган, из которого выходит жизнь, так анус, быть может, влечёт именно потому, что из него выходит говно. Это подобие отражается в поговорке: «Срать всё равно что рожать». Так что можно смело сказать, что испражнение – это процесс творческий. Посему вовсе не удивительно, что предмет величайшего презрения и стыда становится для некоторых объектом любви и восторга.
Если нас мораль стращает и стыдит совокуплением, а потом оказывается, что ебля – самая прекрасная вещь на свете, то не может ли оказаться, что дерьмо – символ ненужности и омерзения – становится для кого-то предметом первой необходимости и восхищения. Слияние этих противоположностей наблюдается на лингвистическом уровне. Слово «золотарь» имеет два чуть ли не взаимоисключающих значения: золотых дел мастер и чистильщик выгребных ям. А всё потому, что само слово «золото» имеет второе значение: навоз, человеческий помёт. Слово «золотник» – это также и анус, задний проход.