Что не снимает стриптизерша
Шрифт:
Продолжалось это примерно с четверть часа, нового ничего на сцене уже не происходило - русские девахи занимались любовью, белая с тайкой зависли в стадии прелюдии, а остальной состав голожопой команды вовсе не заслуживал никакого внимания. Видно было, что девочки то ли подустали, то ли наоборот - хотели еще чем-то порадовать публику, они начали то надевать трусы на грудь, то устраивать бои, то приставать к ближайшим к сцене людям. В общем, шквал эмоций поутих по оба края сцены и организаторы, наконец-то приглушили музыку.
Дальше пошла какая-то несуразица. Первое место, которое теперь назначалось не гулом толпы, а вполне определенными членами жюри, присудили какой-то неизвестной тайке, которая вовсе не вышла на
На другой день слава о девчонках разнеслась по городу, видео появилось в интернете, были выписаны штрафы по двадцать тысяч бат, и бедных лесбиянок с головной болью отправили на Самуи.
Глава 16
Этот день стал примечательным и для меня, благодаря первой серьезной стычке с начальством.
Кое-как я смирилась со сценой и с каждым танцем ноги тряслись все меньше. Пройдя очередной круг испытаний, я переоделась, поправила прическу и вышла в зал, чтобы немного отдохнуть перед своим любимым занятием - раздачей флайеров. Не успела я присесть, дабы насладиться выступлением фигуристой Рейчел, как в зал вплыла Лена, стреляя по сторонам своим вечно недовольным взглядом, в поисках несчастных, на которых она могла бы обрушить свою власть. В таких случаях она всегда брала в руки пачку листовок и тыкала ими в жертву, приказывая скатиться к подножию 'Олимпа' и почтить своих богов потным трудом. В этот раз ее перст грозно поманил меня, тыча при этом в дурацкие бумажки, которые люди один хрен тут же выбрасывали, как только мы их вручали им.
– Я только оттанцевала, - возмущенно сказала я, указывая на сцену, потому что кричать под звуки музыки было бесполезно.
Лена покосилась в сторону Рейчел и убралась в недра подсобок. Через две минуты она снова появилась и в упор уставилась на меня. Вообще, я старалась избегать ее взгляда, но в этот раз не выдержала и ответила ей не меньшим вниманием. Она стала трясти флайерами и лицо ее перекосилось еще больше обычного, если это было возможно. Я снова рявкнула, что только что танцевала, и отвернулась от нее. Она подошла и наклонилась.
– Триста бат за невыход на флайера.
– Ты че прикалываешься?
– заорала я так, что она аж дернулась.
Лена не стала спорить, а просто свалила из зала. Что делать в таком случае, я не представляла. После танца все отдыхали, потому что круг занимал около получаса и требовалось хоть какое-то время восстановить силы перед тем, как продолжать работу на ногах, а эта курва ни за что оштрафовала меня. Подумав немного, я помчалась вслед за ней и после недолгих поисков наткнулась на нее на площадке для перекура.
– Лена, ты че, смеешься? Мне, может, со сцены флайера раздавать?
– Ты сказала, что идешь танцевать, - сказала та, поправляя свои жидкие длинные кудри, щедро осдобленные гелем для волос, - я проверила, твоя очередь прошла...
– Вот именно - только прошла! Я сказала, что только оттанцевала, - рычала я, чувствуя, что не на шутку завожусь.
– Не кричи, пожалуйста.
– А что, я должна хавать
– вопила я, пуская пену со рта.
– Я ставлю тебе еще три тысячи штрафа за пререкания с менеджером...
– Точно три?
– не могла остановиться я.
– Проверь, сколько стоит прием у ЛОРа, я доложу, сколько надо!
– Пять тысяч...
– Да хоть сорок пять! Следить надо за своей работой, а не наугад штрафовать!
– Я сказала, не повышай голос, - приподняв тонкую бровь, повторила Лена.
– А иди на хер!
Штраф мой занесли в долговую книгу по той простой причине, что я на него еще не заработала...
В прескверном настроении я побрела после работы в 'Маракеш', отвязавшись от Ольки с Жанкой в довольно грубой форме. Хотелось напиться до потери сознания, хотелось никому ничего не рассказывать, чтобы никто не жалел и не причитал надо мной. Правда, денег для этого не было, равно как и ни одного клиента за вечер, так что в мозгах моих было сухо, как в пустыне, хотя тогда я была согласна даже на самое дешевое пойло. Надежда была только на то, что Саша, управляющий кальянной, прикроет меня, а я пойду нажираться на дискотеку, где можно было пристать практически к любому столику с бутылкой и рекой заливать в себя алкоголь, перемещаясь к другим 'наливайкам' по мере необходимости. У входа в 'Маракеш' меня встретила молоденькая симпатичная девушка, которую я там не видела раньше. Она приветливо пригласила меня посетить заведение и я поняла, что она была новой зазывалой. Я сказала, откуда я, чтоб она перестала расшаркиваться и попросила позвать Сашу.
– Ой, а его сейчас нет...что-то передать ему?
– Нет...я подожду его.
Я села за свободный столик и стала растирать ноющие ступни, но девушка не отставала от меня.
– Слушай, вы же здесь консумируете, да?
Я посмотрела на нее, но ничего не сказала.
– Посмотри налево...
– продолжала она, - там иранец сидит...думаю, с ним стоит поработать. Он приглашал меня, но мне нельзя. Не хочешь?
Собственно, я очень даже хотела. Я посмотрела в его сторону, парень оказался настоящим симпатягой.
– Только он очень плохо на английском разговаривает.
– Разберемся...
Я подсела за его столик и представилась ее подругой, запнувшись в том месте, где должна была назвать ее имя, и заменив его на какое-то ласкательное слово. Иранец широко заулыбался, показав белые кривые зубы, в которых тут же зажал трубку кальяна. Он сделал широкий жест над столом, предлагая мне заказать что-нибудь. Я взяла в руки меню, хотя знала его небогатый выбор наизусть, и низкорослая таечка тут же выросла передо мною, готовая предоставить свои услуги. Я попросила двойной Бейлис со льдом и вальяжно раскинулась на диване, глядя на иностранца. Имени его я не запомнила, собственно, мне ни разу не пришлось этим озадачиться, потому что полноценного разговора у нас не состоялось. Он не просто плохо разговаривал на английском, он на нем совсем не разговаривал. благо, мы общались не по телефону и на языке жестов он объяснил мне, что ждет друзей. То, что мы не могли с ним разговаривать, радовало меня...я иногда смотрела на него, улыбалась, потом отводила взгляд и потягивала сладкий напиток, который непрерывно приносила официантка.
Друзья все не шли, и мы подолгу сидели не произнося ни звука. Время от времени иранец поворачивался ко мне и выпускал густое облако вишневого дыма прямо мне в лицо, считая, почему-то, что мне это нравится. Сидели мы так примерно с полчаса и я стала чувствовать, что пьянею. Он пил, ни много ни мало, водку, которую ничем не закусывал и не запивал, а только закуривал, если есть такое определение. Сначала он почти не обращал на меня внимания и было похоже, что ему достаточно того, что я просто сижу с ним, но теперь он стал все чаще поглядывать в мою сторону и многозначительно улыбаться.