Что сердцу дорого
Шрифт:
Зина демонстративно замолчала и до обеда не встала с места. Она доказала, что умеет-таки работать! Модели шли беспрерывно. Даже после сигнала на обеденный перерыв Зина продолжала стучать рукояткой пресса. «Сейчас еще одну, — думала она, — и побегу к нему. Только еще одну. Вот, последняя».
Но пока она собиралась, Аркадий пришел сам. Соня разбирала пресс-формы и не заметила его, а Зина сразу увидела, заулыбалась.
Аркадий шел, в упор, нагловато и насмешливо глядя на Зину. Но, подойдя
— Соня, нам надо встретиться.
Соня осталась сидеть в той же позе, даже глаз не подняла, только белые тонкие ее пальцы замерли на пресс-форме.
— Я подожду тебя после работы у выхода.
Сонины руки медленно сползли со стола на колени.
— Незачем нам встречаться, — тихо произнесла она.
— Нет, есть зачем, — твердо сказал Аркадий.
Он умел так говорить и так смотреть, что невольно хотелось подчиниться.
— Я буду ждать, — повторил он.
У Зины вытянулось лицо. Соня заметила это с невольным злорадством. Напрасно Зинка вообразила, что он всерьез ею увлекся. «Незачем встречаться», — сказала Соня. Незачем? С ним? С единственным в мире человеком, которого она любит? Неужели возможно, что опять все станет по-прежнему? Четыре часа. Еще четыре часа до конца смены. Можно состариться за эти четыре часа.
Модели ломаются у Сони в руках, словно она работает первый день. Вот опять открошился уголок. Надо успокоиться. Надо быть гордой. «Нет, Аркадий, это не любовь. Сегодня ты назначаешь свидание, а завтра опять наговоришь мне грубостей». Или просто не встречаться с ним. Отвернуться. Вырвать руку, если посмеет взять за руку.
У Зинки тоже часто крошатся модели. Не за что на нее сердиться. Люба — вот кому повезло в любви. Сашка всюду ходит за ней, как раб. Если бы он поступил так, как Аркадий, Люба не простила бы. Время совсем не движется. Когда же конец?
Соня совсем истомилась. И когда кончилась смена, она кое-как протерла свои пресс-формы и кинулась к выходу. Аркадий с улыбкой шагнул навстречу, взял за руку. И Соня не вырвала ее.
— Сердишься?
Теперь она дернула руку, но он держал крепко. Впереди и позади шли люди, разговаривали, смеялись. «А я тебе говорю, что Ботвинник…» Они могли разговаривать о Ботвиннике, о чем угодно, у них ведь жизнь шла нормально, по-человечески. А тут…
— Оставь меня…
— Сонька, милая, ну прости. У меня скверный характер. Вспылил, не сдержался. К тому же выпил. Я вовсе не хотел тебя обидеть.
Соня молчит. Но он чувствует, как исчезает напряжение в ее руке. Он перебирает Сонины пальцы. Они стали совсем покорными.
— Я виноват, признаю. Столько раз хотел подойти к тебе и не смел. Даю тебе слово: больше такое не повторится. Мне так не хватало тебя все эти дни.
Они
— Помнишь, что я говорил тебе в наш первый вечер, когда мы были в театре? Это правда, нет-нет, не просто слова, я полюбил тебя с первого взгляда. Знаешь что, сегодня ты — моя гостья. Проведем вечер вместе, хорошо? Сейчас зайдем на минутку в магазин, купим конфет и ко мне.
Соня ни в чем не противилась. Зовет к себе? Ну что ж, она пойдет. Когда-то она не решалась… Самое страшное — потерять Аркадия. А теперь, когда он снова с нею, они не могут так вдруг расстаться. Этот вечер принадлежит им.
— Если бы ты знал…
— Я все знаю, — покровительственно сказал он.
Аркадий накупил шоколадных конфет, печенья и даже бутылку красного вина. Соне приятно было, что он собирается ее принимать, словно дорогую гостью.
Каким он был сегодня заботливым! То и дело заглядывал в лицо, спрашивал, не устала ли, не озябла ли. Когда вошли в квартиру, сам расстегнул пуговицы на ее пальто, провел в комнату, усадил в кресло.
— Отдыхай, Сонечка.
Вскоре вскипел чай. Соня помогла Аркадию расставить посуду на круглом, покрытом белой скатертью столе.
— А рюмочки у тебя есть, Аркаша?
— Рюмочками этот квасок не пьют, — возразил он и принес стаканы.
— Я много не буду.
— Оно слабенькое. Ну, за нашу любовь!
Аркадий взглянул на Соню каким-то загадочным долгим взглядом, так что она смутилась.
Она хотела отпить немного, но вино было сладкое и холодное, и ей так хотелось пить. Соня выпила полстакана и поставила его на стол.
— Нет, нет, до дна! — потребовал Аркадий. — Ведь это за нашу любовь.
— Я больше не могу, Аркаша.
— Пустяки!
Он сам взял в руки стакан и поднес к ее губам. Соня пыталась еще противиться, но Аркадий, в конце концов, добился своего — она без всякого удовольствия, почти через силу выпила вино.
— Ты, наверное, собираешься всю жизнь вот так делать со мной, что захочешь, — недовольно проговорила она. — Ты просто тиран, Аркадий.
— Глупая ты, Сонька — насмешливо возразил он. — Надо слушаться старших. Ты будешь славной женой.
— Еще бы! — самодовольно согласилась Соня и рассмеялась. — Вино совсем не слабое. Я здорово опьянела. Включи приемник. Музыки хочется.
— Лучше заведем пластинку и потанцуем, идет?
Он завел какое-то танго. Они попытались танцевать. Но Сонины ноги плохо слушались. И потом Аркадий как-то нехорошо прижимал ее к себе. Соня оттолкнула его.