Что скрывал покойник
Шрифт:
— Айзек Кой, — вспомнила Клара. — Он смотритель галереи. Кроме того, я полагаю, что любой, кто пришел посмотреть на картины, представленные в экспозиции абстрактной живописи, мог случайно заглянуть в кладовую и увидеть там «Ярмарку».
— Это маловероятно, — возразил Гамаш.
— Случайно вряд ли кто-нибудь забрел бы туда, — согласилась Клара. Она встала с кресла. — Прошу прощения, но, кажется, я забыла сумочку у Джейн. Придется сбегать туда, чтобы забрать ее.
— В такой ураган? — спросила Мирна, не веря своим ушам.
— Я тоже иду домой, — сообщил
Гамаш кивнул головой в знак согласия, и гости разошлись. Один за другим они выходили в непроглядную черноту ночи, инстинктивно подняв руки, чтобы прикрыть лицо. Ночной воздух наполнился проливным дождем, мертвыми листьями и бегущими людьми.
Кларе нужно было хорошенько поразмыслить, а для этого требовалось безопасное место, каким всегда была для нее кухня Джейн. Она включила верхний свет, зажгла все настольные лампы и опустилась в большое старое кресло у плиты.
Не могла ли она ошибаться? Могла, причем наверняка. Она что-то забыла или придала чему-то слишком большое значение, увидела то, чего на самом деле не было. В первый раз эта мысль пришла ей в голову, когда она внимательно рассматривала «Ярмарку» во время вечеринки с коктейлями, хотя некоторые догадки начали формироваться у нее в голове еще раньше, до открытия вернисажа в галерее «Артс Уильямсбург». Но тогда она отвергла эту мысль. Она была слишком болезненной. Слишком похожей на правду. Даже слишком.
Но эта проклятая мысль упорно возвращалась к ней, и вот несколько минут назад, сидя в гостинице, она поняла, что с самого начала была права. Пока они рассматривали «Ярмарку», все кусочки головоломки встали на свои места. Все ниточки сходились к одному и тому же человеку, все улики указывали на него. Ей все стало ясно. Она просто не могла идти домой. Только не сейчас. Она боялась туда идти.
— Ну что вы обо всем этом думаете? — полюбопытствовал Бювуар, сидя в кресле напротив старшего инспектора. Николь устроилась на диване, она читала иллюстрированный журнал, наказывая Гамаша своим молчанием. Габри и Оливье отправились спать.
— Иоланда, — задумчиво протянул Гамаш. — Я все время возвращаюсь мыслями к этой семейке. Туда ведут слишком многие нити расследования. Навоз, обои на стенах. И еще тот факт, что у Андрэ есть охотничий лук.
— Однако как раз классического, изогнутого лука у него нет, — с грустью констатировал Бювуар.
— Он мог его уничтожить, — возразил Гамаш, — но зачем вообще пользоваться им, это вопрос. Зачем кому-то понадобилось стрелять из старого лука, вместо того чтобы взять современный охотничий лук-компаунд?
— Может быть, стреляла женщина? — предположил Бювуар. Он очень любил такие моменты в расследовании, когда поздно вечером можно было посидеть с шефом у камина, потягивая напитки, раскладывая по полочкам улики и строя гипотезы. — Классическим, изогнутым луком легко пользоваться, а стрелять из старого классического лука еще легче. Мы убедились в этом на примере Сюзанны Крофт. Она не смогла управиться с современным луком,
— Хорошо, давайте рассмотрим этот вариант. Зачем Иоланде понадобилось убивать Джейн?
— Ради денег или ради дома, что, в сущности, одно и то же. Она наверняка считала, что унаследует его. Держу пари, она подкупила этого мошенника-нотариуса в Уильямсбурге, чтобы он рассказал, что написано в завещании тетки, и, Господь свидетель, у нее для этого были все основания.
— Согласен. Но при чем здесь «Ярмарка»? Что такого было в этой картине, отчего Иоланда вздумала изменить ее? На ней изображено заключительное шествие окружной ярмарки, состоявшейся в нынешнем году, но в то же время создается впечатление, что эта картина — дань памяти Тиммер Хедли. Как могла Иоланда увидеть ее, и если даже видела, то зачем ей понадобилось подделывать лицо?
Ответом ему послужила напряженная тишина. Спустя несколько минут Гамаш продолжил:
— Ладно, давайте посмотрим на остальных. Что вы скажете о Бене Хедли?
— Почему именно он? — спросил Бювуар.
— У него есть доступ к лукам и необходимые навыки, он знает окрестности как свои пять пальцев. Мисс Нил наверняка доверяла ему, и он умеет рисовать. Очевидно, он очень неплохой художник. Кроме того, он член совета директоров галереи «Артс Уильямсбург», так что у него есть ключи от всех дверей. Он мог войти в любое время и увидеть «Ярмарку».
— А мотив? — не соглашался Бювуар.
— Да, с этим проблема. Четкого мотива у него нет, не так ли? Зачем ему понадобилось убивать Джейн Нил? Уж во всяком случае, не из-за денег. Тогда зачем?
Гамаш уставился в угасающий огонь, отчаянно напрягая собственные мозги. При этом ему в голову пришла мысль, что не слишком ли усердно он размышляет о других подозреваемых, боясь прийти к очевидному умозаключению в отношении совсем другого человека?
— Будет вам. Это сделал Питер Морроу. Кто же еще?
Гамашу не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кто подал голос. Тыква на обложке журнала Harrowsmith Country Life наконец-то заговорила.
Клара уставилась на свое отражение в окне кухни Джейн. Оттуда на нее смотрела насмерть перепуганная женщина, настоящее привидение. Ее теория обретала реальные черты.
«Забудь о ней, — подсказывал внутренний голос. — Это не твое дело. Пусть этим занимается полиция. Ради всего святого, молчи и ничего не говори». Это был искушающий голос, он обещал мир, спокойствие и продолжение ее чудесной жизни в Трех Соснах. Если, исходя из того, что ей известно, она начнет действовать, то погубит свою жизнь.