Что скрывал покойник

Пенни Луиз

— За исключением Бена! — воскликнула Мирна, намазывая маслом горячую булочку и наблюдая за тем, как оно тает, коснувшись теплого хлеба. — А я-то, дура, ничего не заметила.

— Мне тоже понадобилось для этого слишком много времени, — признался Гамаш. — Я заметил это только в своей комнате, когда лежал и смотрел на картину. Бена на ней не было.

— Бена на ней не было, — повторила Клара. — Я знала, что Джейн не могла забыть о нем. Но его все равно не было. Оставалось только одно: он все-таки был там, и это его лицо сначала стерли, а потом перерисовали.

— Но почему Бен запаниковал, когда увидел «Ярмарку»? Я хочу сказать, что ужасного

в том, что он увидел свое лицо на картине? — спросил Оливье.

— Подумайте сами! — откликнулся Гамаш. — Бен ввел матери смертельную дозу морфина в последний день ярмарки, собственно говоря, в то самое время, когда там началось заключительное шествие. Он позаботился об алиби, уехав в Оттаву на выставку антиквариата.

— А он действительно там был? — задала вопрос Клара.

— Да, и даже купил несколько вещичек. Потом он поспешил сюда, это всего лишь около трех часов езды на машине, подождал, пока начнется шествие…

— Заранее зная, что я оставлю его мать одну? Как он мог быть в этом уверен? — вмешалась в разговор Руфь.

— Он знал свою мать. И понимал, что она непременно будет настаивать на этом.

— Так она и поступила. А мне следовало остаться…

— Ты ничего не могла знать заранее, Руфь, и ничего не могла заподозрить, — заметил Габри.

— Продолжайте, — попросил Оливье, макая булочку в суп. — Он посмотрел на картину и…

— Он увидел себя, наблюдающего за парадом, — продолжил Гамаш. — Стоящего на трибуне. И тогда он поверил в то, что Джейн знает, что он совершил, что он все-таки побывал в Трех Соснах.

— Поэтому он украл картину, стер свое лицо и нарисовал поверх него новое, — заключила Клара.

— Незнакомая женщина сидела рядом с Питером, — многозначительно заметила Руфь. — Место, куда Джейн должна была поместить Бена.

Питеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не опустить глаза.

— В ту ночь в гостинице, после вернисажа, все встало на свои места, — сказала Клара. — Он не стал запирать дверь после совершенного убийства. Двери в своих домах заперли все, кроме Бена. А потом я обратила внимание на его скорость, или, точнее, отсутствие ее, когда он работал со стенами, освобождая рисунки. Затем была ночь, когда мы заметили свет в доме Джейн, и Бен объяснил, что решил поработать сверхурочно, чтобы наверстать время. В тот момент я приняла его объяснение, но потом решила, что это несколько неубедительно даже для Бена.

— Оказывается, — продолжил Бювуар, — он искал в доме Джейн вот это. — Он поднял вверх конверт, который Бювуар обнаружил в коттедже Иоланды. — Зарисовки с каждой окружной ярмарки, которые Джейн делала в течение последних шестидесяти лет. Бен решил, что там могут оказаться незаконченные наброски «Ярмарки», и искал их.

— А на этих набросках что-нибудь видно? — поинтересовался Оливье.

— Нет, они слишком грубые.

— А потом был еще и лук, — продолжала Клара.

— Лук?

— Когда я пришла к Бену домой на следующий день после убийства Джейн, он жарил лук, чтобы приготовить говядину под соусом чили. Но ведь Бен никогда не готовил! Я оказалась такой эгоисткой, что поверила ему, когда он объяснил, что готовит блюдо для меня, чтобы подбодрить. В тот день я случайно зашла в его гостиную, и мне показалось, что там пахнет чем-то необычным. Тогда я решила, что это запах моющего средства. Знаете, этакий успокаивающий запах, который означает, что везде чисто и благопристойно. Я подумала, что это Нелли прибрала у него. Но позже, когда я разговорилась с ней, она сказала мне,

что Уэйн сильно заболел и вот уже неделю или даже больше она нигде не убирает. Должно быть, Бен пользовался растворителем, после чего решил поджарить лук, чтобы забить запах.

— Именно так, — подтвердил Гамаш, потягивая пиво. — Он забрал «Ярмарку» из галереи «Артс Уильямсбург» в субботу после ужина у вас по случаю Дня Благодарения, уничтожил собственное лицо и нарисовал новое. Но он сделал ошибку, нарисовав лицо, которое никому не было знакомо. Кроме того, он воспользовался собственными красками, которые отличались от тех, которыми рисовала Джейн. Затем он вернул работу в картинную галерею. Но теперь ему надо было убить Джейн, чтобы она не заметила подмены.

— Вы, — обратилась Клара к Гамашу, — это вы натолкнули меня на эту мысль. Вы все время спрашивали меня о том, кто еще мог видеть картину. И тогда я вспомнила, что во время ужина в честь Дня Благодарения Бен поинтересовался у Джейн, не разрешит ли она ему посетить галерею, чтобы взглянуть на картину.

— Так ты думаешь, что уже в тот вечер он что-то заподозрил? — спросила Мирна.

— Нет, скорее всего, ему просто было не по себе. Должно быть, нечистая совесть сыграла с ним злую шутку. Я вспоминаю выражение его лица, когда Джейн сказала, что на картине изображено заключительное шествие и что в ней содержится некое послание. При этом она смотрела ему прямо в глаза.

— Он выглядел очень странно, когда она стала читать стихи, — вспомнила Мирна.

— Какие стихи? — заинтересованно спросил Гамаш.

— Одена. Книга лежит вон там, в стопке возле кресла, в котором ты, Клара, сейчас сидишь. Я вижу ее отсюда, — сказала Мирна. — «Собрание сочинений У. X. Одена».

Клара передала увесистый том Мирне.

— Вот оно, — провозгласила Мирна. — Джейн читала его посвящение Герману Мелвиллу:

Зло непривлекательно, У него всегда человеческое лицо, Оно делит с нами постель И сидит с нами за одним столом.

Питер протянул руку за книгой и пробежал глазами начало стихотворения, ту его часть, читать которую Джейн не стала:

Когда приблизился конец, он отплыл в необычайное спокойствие, Бросил якорь в собственном доме, Обнял жену и поселился в уютной гавани ее ладони. Каждое утро он отправлялся в контору с таким видом, Словно ему предстояло путешествие на незнакомый остров, Совершенство существовало: в этом и заключалось Обретенное им новое знание. И ужас его растворился в тенях.

Питер смотрел в огонь, прислушиваясь к неясному гулу знакомых голосов. Он бережно заложил страницу и закрыл книгу.

— Подобно параноику, он выискивал скрытый смысл во всем, — произнес Гамаш. — У Бена имелись и возможность, и сноровка, необходимые для того, чтобы убить Джейн. Он жил совсем рядом со старой школой, он мог войти туда незамеченным, взять классический лук и пару стрел, заменить наконечник для стрельбы по мишеням на охотничий, потом выманить Джейн из дома и убить ее.

В голове Питера прокручивался немой кинофильм. Сейчас он опустил глаза. Он не мог заставить себя взглянуть в лицо присутствующим. Как он мог так ошибаться в своем лучшем друге?