Что скрывалось за фиговым листком (Фиговый листочек для меня)
Шрифт:
– Спросите-ка себя, каким образом Везерспун здесь оказался, – усмехнулся я совсем уже непочтительно, – машины нет, думаете, пришел пешком?
Повернувшись, я отправился назад к хижине, а шериф и доктор обеспокоенно смотрели мне вслед.
Я рассчитал, что какое-то время они будут находиться около пруда: пока завернут труп в брезент, пока уложат его в машину. Так что, едва спрятавшись за кустами, я пустился бежать к домику. Мне нужно было во что бы то ни стало разыскать топор. Что погром здесь был учинен именно топором, я не сомневался. Я быстро отыскал его под волосом, выпотрошенным из кресел. Это был топор
Положив топор таким образом, чтобы Андерсон его сразу увидел, я вышел из хижины и обошел ее с задней стороны. Там в тени стоял мотоцикл марки «Хонда». Я догадался, что он принадлежит Везерспуну. Это объясняло, каким образом он добрался сюда. Как я считал, он примчался, вооружившись топором, и принялся методично крушить жилище старого Фрэда. Что же он искал? Похоже, единственный предмет, найденный им, был светловолосый парик.
Парик меня не удивил. Я сразу вспомнил рассказ Эйба Леви о том, что здесь он видел девушку с длинными светлыми волосами. Мне было известно, что некоторые гомосексуалисты имеют привычку рядиться в женское платье. Джонни мог купить парик в Сирле; когда старого Фрэда не было поблизости, он надевал его на себя. Леви неожиданно застал его в таком виде.
Таким образом объяснялась тайна неизвестной девушки. Воткинс был прав, заявив, что если Леви на самом деле видел тут девушку, то это мог быть только Джонни. Парик подтвердил мне и рассказ Ви-Ви о ее встрече с Джонни, с первого взгляда признавшей в нем педика.
Шагая назад к своей машине, я внезапно подумал, не нашел ли Везерспун больше, чем парик. Возможно, наблюдавший за ним человек поэтому и убил его. Тот самый, кто убил Фрэда Джексона.
Сев в машину, я включил мотор.
Я понимал, что мой долг ехать прямиком в Майами и выложить все полиции. Но если я сделаю это, я окажусь отстраненным от расследования. Тогда это будет уж их делом. Поколебавшись, я решил, что буду копать до возвращения полковника Парнэлла, сообщу ему все факты, и пусть он тогда решает.
Вернувшись в Сирл, я остановился у какого-то небольшого бара и вошел внутрь. Зал был переполнен. Все одновременно таращили на меня глаза, когда я протискивался к стойке. Гул голосов стих. Уж не знаю, чего они ждали от меня.
Я заказал сандвичи с курицей и ветчиной и датский пирог, чтобы забрать еду с собой. Человек за стойкой стал заворачивать еду в пакет.
– Скверные новости о мистере Везерспуне? – произнес он.
Собравшиеся даже жевать перестали, прислушиваясь к разговору.
– Мы все приходим в этот мир и уходим, – сказал я, не удивляясь тому, что известие уже достигло Сирла. Я расплатился за покупку.
– Извините меня, – заговорил какой-то толстяк с набитым ртом, – я слышал, что именно вы нашли мистера Везерспуна?
– Ну, если это был не он, тогда кто-то одетый в его штаны, – отшутился я и вышел из бара.
Первым делом я поехал на фабрику «Моргана и Везерспуна», оставил машину возле ворот и прошел через двор к разделочному цеху. Здесь я увидел Эйба Леви, который приканчивал
Пять чернокожих девушек разделывали лягушек у специального стола. Они все рассматривали меня круглыми от любопытства глазами. Эйб махнул рукой.
Я сел.
– Вы предпочитаете свои бобы или разделите со мной мой ленч? – спросил я, разворачивая пакет.
– Хлеб? Это не для меня. Я люблю бобы. Последние двадцать лет я всегда в это время ем бобы. И посмотрите на меня!
Я посмотрел на него и решил, что бобы ничего хорошего ему не сделали, и с удовольствием принялся за свои сандвичи с курицей и ветчиной.
– Значит, босс свалился в лягушачий пруд и утонул? – спросил он, выуживая ложкой последние бобы из жестянки.
– Да, что будет с фабрикой?
– Меня это не волнует. Я хочу уйти на покой, сыт по горло этой работой. Надоело поднимать бочки с лягушками. У меня симпатичная жена, неплохой домик, кое-что припасено на черный день, так чего же мне переживать за судьбу фабрики?
– Везерспун был женат?
Хитрое выражение появилось в его близко поставленных глазах.
– Вы нуждаетесь в информации, мистер Уоллес?
Я ответил «да».
– За двадцать долларов у вас будут полные уши.
Я достал из бумажника пять долларов и положил перед ним на стол:
– Посмотрим, чем вы их наполните.
– Вы спросили, был босс женат? Так?
– Говори, Эйб, не морочь мне голову. Ты получишь свои двадцать долларов за действительно стоящую информацию. Так был он женат?
– Нет, но у него была женщина. Он уже давно крутил любовь с Пегги Вьет. Она-то воображала, что он на ней женится, но он и не думал об этом. Вот она и пристрастилась к бутылке.
– Не представляете, кто унаследует фабрику?
– Никто, как я полагаю. Он был одиноким. Фабрика стоит кучу денег. Когда босс откупил ее полностью у старого Моргана, он открыл цех консервированных лягушек. Это и поставки лягушачьих окорочков в шикарные рестораны давало ему хороший доход.
– Консервированные лягушки? Вот уж не знал, что лягушек консервируют, – сказал я, сразу насторожившись. – Вы, наверное, замораживаете лапки, а не консервируете их?
– Я вам кое-что скажу, мистер Уоллес. В наши дни женщины чертовски обленились, они кормят своих мужей консервами. Не то чтобы я был против консервированной пищи, я сам живу на бобах.
– Так что, он открыл цех консервированных лягушек?
– Моя обязанность была доставлять лягушек с окрестных ферм, но вон там находится консервный цех. Им руководит смышленая цветная девушка. Она работает там с самого начала. У нее имеется пара цветных помощниц. – Он пожирал меня глазами. – Хотите больше, мистер Уоллес?
– Ты должен рассказать мне больше, если хочешь заработать остальные пятнадцать.
Он доел свои бобы, заглянул в пустую жестянку, хмыкнул и сказал:
– Босс был настоящим сукиным сыном. Он думал только о деньгах. Он участвовал в каком-то рэкете… Почему он ездил каждый четверг в Хонду и приезжал назад с кожаным ящиком, прикрепленным ремнями к машине? Я частенько видел, как он туда отправляется, а возвращается уже после того, как я разгружался. Очень часто сюда заявлялся один мексиканец, они запирались в кабинете хозяина. Какой-то рэкет, точно!