Что создано под луной?
Шрифт:
– Ты вовремя исправился, – сказал Искариоту Крайст, – Вряд ли он знают, что такое – виски.
Искариот ответил:
– Вряд ли они знают, что такое – супермаркет……Когда солнце встало окончательно, и завтрак закончился, молодые люди, погасив костер, стали собирать свои рюкзаки.
Крайст и его попутчики оказались единственными, кому нечего стало делать.
– Вот ты говоришь, что их ждет застой, – сказал Риоль Крайсту, – Что это такое?
– Застой – это время, в которое люди какими входят в новый год, такими и выходят из него, когда год превращается в устареший.
– Неужели ничего нельзя сделать для этих симпатичных, хоть и наивных людей?
– Застой – это все, что можно сделать для них в этих условиях.
По крайней мере, в застой не будет массового террора.
– Но в чем причина?
Ладно – нарком, у которого мы были перед войной – там безграмотность и некомпетентность.
Но ведь эти люди могли бы выдвинуть
– Компетентность здесь не причем.
Понимаешь, Риоль, когда тебе нужно ехать в Санкт-Петербург, или Ленинград – как кому нравится называть этот город – а тебя насильно заталкивают в поезд, который едет в Уфу, то не играет никакой роли – компетентно этот поезд ведет машинист или нет. В Санкт-Петербург этот поезд все равно тебя не привезет.
И здесь уж надо просто радоваться тому, что по дороге не расстреливают…– Неужели, они сами ничего не могут сделать?
– Пока не изменится система – нет.
– Почему?
– Потому, что социализм, это когда все работают, но никто ничего не делает…– Ты говоришь, что к Нему обращаются по мелочам, – в то же время, девушка, нарисованная акварелью, разговаривала с Искариотом, – Ну, а если – болезнь? Скажем – простуда. – Если – простуда, то надо обращаться не к Нему, а к аптекарю…
…Когда вся группа выбралась из леса и оказалась возле станции электрички – железная дорога проходила вдоль реки – солнце поднялось совсем высоко, и стало жарко.
Видя, как тяжко переносит жару Крайст, девушка, нарисованная акварелью надела ему на голову свою, неизвестно откуда взявшуюся панамку:
– А в городе я куплю тебе шляпу от солнца. Какой у тебя размер головы, Крайст?
На это Крайст, улыбнувшись улыбкой, называемой благодарной, ответил девушке:
– Как раз с терновый венец…
– Кстати, уважаемый профессор, а в какой области науки вы ведете свои исследования, если, конечно, они не связаны с государственной тайной? Ядерной физикой или ракетостроением.
– Профессор занят куда более секретной, в настоящее время, областью науки, чем бомбы или ракеты, – ответил за Крайста Искариот, ощутив замешательство своего спутника.
– Разве может быть что-нибудь более секретное?
– Конечно.
– Что же – космические лучи?
– Нет. Профессор, в настоящий момент, работает в самой секретной области науки.
– Какой же?
– Он – историк.
– А разве история у нас засекречена?
– А разве у вас – нет?– От американцев или англичан? – Нет. От вас…
Видя, что молодые люди ничего не понимают – «То есть, относятся к подобной новости почти так же, как относятся ко всему новому почти все остальное человечество», – успел вставить в мысли Искариота свою мысль Крайст – Искариот решил пояснить:
– Дело в том, что профессор очень долго и безвыездно работал с материалами оттуда, – он указал пальцем вверх.
– Понятно. В архивах КГБ, – понизив голос, сказал один из молодых людей.
– Еще выше, – тоже понизив голос, проговорил Искариот.
– ГРУ?
– Выше.
– Неужели – ЦК КПСС? – голос был понижен до шепота.
«Еще выше», – хотел сказать Искариот, но, поняв, что для этих людей ничего выше ЦК КПСС быть не может, просто кивнул головой:
– И теперь профессор хотел бы сравнить некоторые свои выводы с реалиями.
И ваша помощь в этом процессе была бы очень уместной и ценной.
Что рекомендуете посмотреть?
– А вы не из-за границы? – неожиданно насторожился молодой человек с комсомольским значком висевшем на груди, не смотря на то, что грудь покрывала обыкновенная клетчатая рубашка, в которой можно было и по лесу бродить, и выносить мусорное ведро. А вот присутствовать на молодежных партконференциях – вряд ли.
Он подозрительно смотрел на дорогую французскую тройку и шляту кориче\u1085?евого цвета, ожидая ответа. И получил его:
– Мы работники специального отдела Академии Наук СССР.
Слово «специальный» явно произвело впечатление на молодежь. И все-таки, тот, что был с комсомольским значком, на всякий случай спросил:
– А санкции соответствующие у вас есть?
– Санкции? Конечно, – не задумываясь, соврал Искариот, и протянул молодому человеку красную книжечку с надписью «Академия Наук», под которой стояло в скобках («КГБ»), а еще ниже – ЦК КПСС, уже без всяких скобок и кавычек.
– Вляпается? – тихо сказала девушка, скачанная с интернета, девушке, нарисованной акварелью.
– Не вляпается, – ответила вторая первой.
– Почему? Скептик вряд ли поверит такой самоуверенности Искариота.
– Искариот самоуверен, а недоверие скептиков вызывает только скептицизм…Риолю не понравилось то, что Искариот так беззастенчиво водит за нос этих молодых людей, но то, что произошло потом, вызвало его тихий смех.
Молодые люди сошлись кружком, разглядывая удостоверение Искариота, а потом стали думать, что
И, наконец, они пришли к общему выводу:
– А не сходить ли вам в кино?
А потом мы познакомим вас с нашим деканом кафедры Истории КПСС.– Ну, что же, в кино – так в кино, – улыбнулся Крайст. – Тем более, что в кино, мы давно не были, – добавила девушка, нарисованная углем.
Молодые люди обрадовались тому, что носителям таких серьезных санкций, им удалось сделать удачное предложение:
– И фильм вышел недавно классный «Баллада о солдате»…
Молодые люди привезли Крайста и его спутников к кинотеатру «Ударник»
– Мы, кажется, здесь уже были, – отметил про себя Риоль.
– Мы смотрели здесь фильм про человека, который хотел быть счастливым, но, в конце концов, утонул, – сказала девушка, скачанная с интернета.
– Ясно. Вы смотрели здесь «Человека-амфибию», – поддакнул один из молодых людей.Как только слегка пошушукавшись: «У тебя деньги есть?» – «А у тебя?», – и немного потолкавшись в очереди, молодые люди увидели Искариота отошедшего от окошечка «Администратор» с пачкой билетов в руках, они тут же предложили пойти в зал. И хотя Искариот хотел вначале заглянуть в буфет, студенты отказались, сославшись на какую-то стипендию, и подхватив девушек под руки, стали рассаживаться по местам.
Перед тем, как свет погас, Риоль взглянул на Крайста.
Лицо того было озабоченным – он явно что-то обдумывал.
Спросить, что – у Риоля не оказалось времени…Два часа в темном зале пролетели быстро.
Во всяком случае, достаточно быстро для того, чтобы обсудить увиденное по горячим следам.
– Вот это – фильм! – сказал один молодой человек.
– Вот это – человек! – сказал другой.
Девушка, скачанная с интернета, молча смотрела себе под ноги.
Девушка, нарисованная углем – тоже.
Девушка, нарисованная акварелью, плакала.
Молодые люди стали утешать плачущую девушку:
– Не плачте. Он погиб за свою Родину…
И тогда девушка не выдержала:
– Да вы с ума сошли! При чем здесь Родина?
Вы помешались на своем коллективизме!
Хороший, честный, смелый паренек – он разве не отдал долг обществу тем, что подбил немецкие танки, чудом оставшись в живых?
А дальше – что?
Ему так забили мозги вашим долбаным коллективизмом, что он отправился помогать всем – и тем, кто его просил, и тем, кто не просил.
И только на родную мать ему времени не хватило!
Да вы глаза этой матери в последних кадрах видели!?
Таким вы хотите сделать людей, полоумные колхозники?
Да ваш социализм людей в баранов без роду и племени превращает, а вы еще и гордитесь этим?!.Так они и стояли на широком тротуаре напротив входа в кинотеатр «Ударник». А око вечности моргало, но никто этого не замечал.
Смущенные, ничего не понимающие, чего-то ждущие.
И в этом молчании, молодые люди постепенно покрепчали, некоторые даже оживотились, почему-то – вначале Риоль не понял, почему – оказались одетыми в дешевые серые и синие костюмы одинакового покроя и остроносые, начищенные до блеска полуботинки.
И еще, Риолю показалось, что и сами молодые люди, и улица вокруг них как-то поблекли, посерели, что ли.
Так, что начищенные ботинки молодых людей были самым ярким пятном.
Самым, если не единственным – и на улице, и в молодых людях.Молчание прервал один из них:
– Ты чего, Никита, такой грустный? – только тут Риоль вспомнил о том, что имен молодых людей, он не знал.
Как-то не было повода спросить.
Не было повода познакомиться поближе.
– Да начальник по командировкам загонял. То Тула, то Саратов, – ответил тот, которого называли Никитой.
– Командировочные хоть большие?
– Какое там – рубль десять. Моя пилит с утра до вечера. Такие дела, Вовик.
– Да и мне завлаб попался – тоже гад порядочный, – поддержал товарища Вовик, – Ему докторскую завалили, так он и меня на защиту не пускает. А у меня кандидатская уже давно готова. А у тебя как, Сашка?
– Да как у всех – сижу в КБ, кроссворды гадаю за сто десять. И никакого просвета. Зато Мишке повезло – он теперь референт в министерстве.
– Так ведь он в партию еще на третьем курсе вступил – вот и доверили промокашку министру подносить, когда министр что-нибудь подписывает, – не смотря на то, что слова о Мишке произносились с презрением, чувствовалось, что неведомому Мишке завидуют – Риолю показалось, что Мишкой называют того, кто даже в лесу не снимал комсомольский значок.
И каждый думает о том, что ему самому в партию нужно было вступать еще на третьем курсе.
– Ну, ладно, хватит о работе, то есть о грустном. Мы, кажется, в кино с девушками собрались? Да и фильм классный – «Мертвый сезон».
– А может перед кино, по портвешку? – спросил тот, что звался Вовиком, – Я здесь, рядом местечко знаю.
– После, после. Пойдемте в кино, – сказала девушка, нарисованная углем.
– Ну, пойдемте, – вздохнул Вовик…