Что такое античная философия?

Адо Пьер

В познании Пути я был подобен мушке в жбане с уксусом. Если бы учитель не снял крышку, никогда бы не догадался я о великой целостности Неба и Земли! [809]

Эта беспристрастность и безразличие возвращают нас в изначальное состояние: состояние душевного покоя и безмятежности, в котором мы пребываем, прежде чем начинаем утверждать свою индивидуальность против мира и против других людей, прежде чем в нас вселяется тот эгоизм и эгоцентризм, что отчуждает нас от мира, неумолимо вовлекая в суетную погоню за удовольствиями и заставляя испытывать постоянную боязнь страданий.

809

Чжуан-цзы, XVII, Осенний разлив, и XXI, Тянь Цзыфан. — Philosophes taoistes, trad. Liou Kia-Hway. Paris, Gallimard, Bibliotheque de la Pleiade, 1980, p. 202, 244

Такие духовные упражнения, как «жить в настоящем»

или «смотреть на вещи свысока», можно найти и у Гёте [810] , Ницше [811] , Витгенштейна [812] . Они вполне доступны «философу» в том смысле, какой мы вкладываем в этом слово. Я надеюсь вернуться к этим темам в последующих своих работах.

Думается, я в общем показал, что, как пишет Ж.-Л.Солер, «древние, возможно, были ближе к Востоку, чем мы теперь» [813] . На это же указывает и один современный китайский автор: «Китайские философы все были в той или иной степени Сократами. В личности философа знание и добродетель бьыи неразделимы. Философия, которую он проповедовал, требовала приложения на практике; он сам бьы средством ее утверждения. Жизнь в согласии со своими философскими убеждениями составляла часть его философии» [814] . Итак, «философ», любитель мудрости, сможет искать образцы для подражания и у восточных мыслителей, и они будут не так уж далеки от античных образцов.

810

См.: P. Hadot. «Le present seui est notre bonheur». La valeur de l’instant present chez Goethe et dans la philosophie antique. — «Diogene», N 133, 1986, p. 58—81; Id. La terre vue d’en haut et le voyage cosmique. Le point de vue du poete, du philosophe et de l’historien. — Frontieres et conquete spatiales. Dordrecht—Londres, 1988, p. 31—39.

811

«Все, что необходимо, созерцаемое с высоты, в свете общего миропорядка, само по себе также и полезно, — его надо не только терпеть, его надо любить» (Ницше. Ницше против Вагнера. Эпилог, I. — Nietzsche. Oeuvres philosophiques completes, t. VIII, p. 275).

812

Логико-философский трактат, 6. 4311 и 6. 45.

813

J.-L. Solere. Op. cit., p. 198.

814

Kin (Yue-Lin). — Fong (Yeou-Lan). Precis d’histoire de la philosophie chinoise, p. 31.

Но «философа» подстерегают многие опасности. Первая опасность в том, чтобы удовлетвориться одним философским дискурсом. Существует пропасть между мудрыми сентенциями и действительной решимостью изменить свою жизнь, между громкими словами и подлинным самосознанием или подлинным преображением самого себя. Впрочем, самая глубокая причина «теоретизации» философии кроется, по-видимому, именно в этой, в каком-то смысле естественной для философа, склонности ограничиваться дискурсом — теми концептуальными построениями, которые он создает либо воспроизводит, которыми он восхищается. На протяжении всей истории античной философии, почти во всех школах мы встречаем одни и те же предостережения об опасности, угрожающей философу, если он вообразит, что его философский дискурс может быть самодостаточным и безотносительным к философской жизни. Эту постоянную опасность чувствовал уже Платон; оправдывая свое решение отправиться в Сиракузы, он писал:

Мне было очень стыдно перед самим собой, как бы не оказалось, что я способен лишь на слова, а сам никогда добровольно не взялся бы ни за какое дело. [815]

Еще одна опасность, худшая из всех, — возомнить, будто можно обойтись без философской рефлексии. Надо, чтобы философский образ жизни обосновывался рациональным и аргументированным философским дискурсом. Такой дискурс неотделим от образа жизни. В частности, требуется критическое осмысление античных, современных или древневосточных философских дискурсов, оправдывающих тот или иной образ жизни. Мы должны стараться уяснить себе, исходя из каких принципов мы поступаем так, а не иначе, должны размышлять над своим собственным опытом и над опытом других. Без этой рефлексии философская жизнь может оказаться пустым подражанием, пошлостью, нелепым благодушеством или просто-напросто отклонением. Конечно, чтобы жить, как живут философы, не надо ждать, покуда сам не напишешь «Критику чистого разума». И тем не менее жить, как подобает философу, означает также и размышлять, выстраивать умозаключения, вырабатывать строгие понятия, «думать самостоятельно», как говорил Кант. Философская жизнь — это беспрестанный поиск [816] .

815

Платон.

Письмо VII, 328 с (trad. L. Brisson, p. 173).

816

См.: R.-P. Droit. Philosophie de printemps. — «Le Monde des livres», 21 avril 1995, p. IX.

Наконец, надо постоянно помнить, что вопреки неодолимым штампам, переходящим из учебника в учебник, античная философская жизнь всегда была самым непосредственным образом связана с заботой о других и что такая забота есть внутреннее требование философской жизни, особенно в современном мире. Как говорит Ж. Фридман,

современный мудрец (если бы он существовал) не отвратился бы сегодня — не в пример многим нынешним эстетам — от людской скверны. [817]

817

G. Friedmann. La Puissance… p. 360.

Но в то же время Фридман видит, как видим это и мы, почти неразрешимые проблемы в отношениях античного философа с государством. Философ, вовлеченный в общественную жизнь, всегда рискует поддаться политическим пристрастиям. И потому, убежден Фридман, чтобы попытаться облегчить участь людей, нужно сосредоточить усилия «на ограниченных группах, и даже на отдельных индивидуумах», «на духовной работе преображения немногих», которая, полагает он, в конце концов непременно распространится вширь. Философ остро чувствует свое одиночество и бессилие в мире, пораженном двояким неразумием: тем, что порождается идолопоклонническим культом денег, и тем, что проистекает из нищеты и страданий миллиардов людей. В таких условиях ему никогда не достичь полной безмятежности мудреца. Философствовать — это значит и страдать от своей обособленности и от собственного бессилия. Но античная философия учит нас не смиряться и продолжать действовать так, как велит разум, стараться, невзирая ни на что, жить согласно той норме, какую представляет собой Идея мудрости, даже если наша деятельность кажется нам весьма ограниченной в своих возможностях. Как сказал Марк Аврелий:

На Платоново государство не надейся, будь доволен и самым скромным достижением и даже такой успех за малое не почитай. [818]

Библиография

I. Ссылки к цитатам из эпиграфа

Ницше. Человеческое, слишком человеческое. Странник и его тень, § 86. — Nietzsche. Oeuvres philosophiques completes, t. III, 2. Paris, Gallimard, p. 200. < F. Nietzsche. Samtliche Werke. Kritische Studienausgabe in 15 Banden, Bd 2. Munchen–Beriin–New York, 1980, S. 592. >

818

Марк Аврелий. Размышления, IX, 29, 5; см.: Р. Hadot. La Citadelle interieure, p. 321—325.

Kant. Vorlesungen uber die philosophische Encyclopadie. — Kants gesammelte Schriften, XXIX. Berlin, Akademie, 1980, S. 8, 12.

Плотин. Эннеады, V, 6 (24), 5, 9.

Симпликий. Комментарий к «Руководству» Эпиктета, XXIV, 151 (introd., texte grec et apparat critique par I. Hadot, Leyde, Brill, 1995).

Ницше. Посмертные фрагменты. Осень 1881 г., 15 [59]. — Nietzsche. Oeuvres philosophiques completes, t. V, p. 530. < F. Nietzsche. Samtliche Werke… Bd 9, S. 654-655.>

Petrarca. De sui ipsius et multorum ignorantia. — Prose, a cura di G. Martellotti… Milano, 1955, p. 748.

Сенека. Письма к Луцилию, CVIII, 36. <Пер. С.А. Ошерова.>

Паскаль. Мысли, § 331 по Брюнсвику (Classiques Hachette). <Пер. Ю. А. Гинзбург.>

Эпиктет. Беседы, III, 21, 23.

Торо. Уолден, или Жизнь в лесу, гл. «Хозяйство» (ed. et trad. G. Landre-Augier. Paris, 1967, p. 89). <Пер. З. Е. Александровой.>

Плотин. Эннеады, II, 9 (33), 15, 39.

Монтень. Опыты, III, 13 (Paris, Gallimard, Pleiade, 1962, p. 1088). <Пер. Н. Я. Рыковой.>

II.Цитаты из древних текстов

Точные ссылки к цитатам из древних текстов даны в постраничных примечаниях. Однако, цитируя авторов «классических», таких, как Аристотель или Платон, я не ссылался на конкретные издания текстов или переводов, а просто воспроизводил пагинацию, отмеченную на полях всех изданий, например, для Платона: Пир, 208 е, или же деление на книги, главы и параграфы, обычно используемое при цитировании таких авторов, как Цицерон или Эпиктет. Нижеследующие уточнения дополнят краткие ссылки, данные в примечаниях. Это поможет читателям, которые захотят сами познакомиться с источниками; они получат информацию о том, какими собраниями древних текстов я пользовался.