Что такое Израиль
Шрифт:
В наши дни продолжаются попытки примирить иудеев с Христом. Давид Флюссер в фундаментальном труде «Еврейство и источники христианства» утверждает, что конфликт был не между Иисусом и еврейством в целом, но между Иисусом и садуккеями – храмовым жречеством. Для садуккеев «преступлением Иисуса» было пророчество о разрушении Храма, которое, как мы знаем, сбылось.
Флюссер подчеркивает, что учение Иисуса не противоречило вере Израиля. Иисус праздновал Пасху, чтил субботу, носил цицит, верил в избранность Израиля и святость Писания. Большая часть его изречений вошла в Талмуд, правда, была приписана современным ему мудрецам. Например, Иисус сказал: «Суббота для Человека, а не Человек для субботы». В Талмуде говорится: «Вам дана суббота, а не вы отданы субботе». Крещение – ритуальное омовение – практиковалось и среди евреев, и идея снятия греха живой водой источника была известна и принята;
Флюссер разделяет Новый Завет на два протоисточника: «Житие» и «Поучения» – и считает «Поучения» вполне приемлемыми для евреев. «Христианство и иудаизм можно воспринимать теоретически как единую веру, – пишет Флюссер, – напряженность в отношениях с евреями была вызвана требованиями времени, но сейчас в этом надобности нет. Иисус стал разделяющим фактором между евреями и христианами явно вопреки своим намерениям. Надежда христианства – это перенос центра тяжести на содержание проповедей Иисуса, на его „Поучения". Тогда еврей Иисус не будет больше разделять евреев и христиан, но объединит их».
Иногда иудейские критики христианства говорят, что иудеи не могли признать Иисуса Христом, потому что Мессии не суждено умереть. Другие утверждают, что для иудеев неприемлем человеческий облик Сына Божьего. Но на многих автобусах в Израиле висит огромная фотография старого еврея с надписью: «Да здравствует наш Царь Мессия и Спаситель!». Это не Иисус, но последний, седьмой, любавичский ребе, Менахем Мендл Шнеерсон, раввин, живший в Нью-Йорке и скончавшийся несколько лет назад. Ни смерть, ни «человеческий облик» не помешали ученикам считать его Мессией – Христом. Прочие иудеи относятся к плакатам с полным безразличием, потому что любавичский ребе не пытался перешагнуть грань между евреем и неевреем. Именно это, а не многочисленные мнимые доводы, разделило иудеев и христиан.
Нас, современных потомков иудеев, не обязывает ни вина, ни ненависть прошлого. Мы можем сами выбирать себе путь, не оглядываясь на решения древних раввинов и мудрецов.
За Христом можно ощутить тень ближневосточного культа Таммуза-Адониса, умерщвленного и воскресающего бога. Так в храмовом иудаизме можно было ощутить влияние древнего культа Ваала. Но в православном (и католическом) христианстве с его почитанием Богородицы ощущается и влияние другого древнего культа – Астарты-Дианы. Дева и Мать, она сочетает многогрудую Диану Эфесскую и Деву-охотницу. Протестанты, отказавшиеся от почитания Пресвятой Девы, способствовали созданию жестокого мира и разрушению природы. Ведь в культе Астарты-Ашторет, когда-то процветавшем в Палестине, был силен позитивный, жизнеутверждающий элемент. Поэт-ханаанеец Иоханан Ратош поклонялся крепкобедрой богине плодородия в своих стихах, как Гейне – Венере Милосской. История религии еще не окончена, и почитание Девы и Матери – этот основной элемент православия – поможет человечеству возродиться в более зеленой среде.
Выход из узких пределов иудаизма на просторы мировой сцены был завершен св. Павлом, а начат в приятном приморском городе, в древней Яффе, где св. Петр отказался от былых колебаний и обратился с проповедью к язычникам.
Глава XXXIII. Дева и дракон
По Яффе круто прошелся 1948 год. Этот самый большой и самый развитый арабский город подмандатной Палестины должен был по плану ООН стать арабским анклавом, ближневосточным «вольным городом Данцигом», последней Гранадой Побережья. Но бойцы Эцеля решили по-своему и атаковали город еще до ухода англичан. Англичане смогли только задержать падение Яффы до конца мандата. Тем временем относительно богатые и грамотные палестинцы бежали от артобстрела и попали кто в Бейрут, кто в Америку, кто в лагеря беженцев, где их дети, возможно, бросают камнями в машины нынешних обитателей Яффы. Осталась арабская беднота, которой бежать было незачем и терять нечего. В пустые дома вселили еврейских беженцев из-за моря – тоже бедных, восточных и бездомных. Яффа стала диким местом, где процветали проституция, наркотики, бандитизм.
Затем израильтяне заметили шарм Яффы, роскошь ее особняков, живописность ее руин, выселили восточных евреев и арабов в новые микрорайоны и отстроили Старую Яффу – аккуратный городок коммерческих художников и антикваров, дорогой и эксклюзивный.
За спиной Старой Яффы остались восточные евреи
К югу от Старой Яффы прошлись бульдозеры победителей 1948 года, а на руинах у моря была устроена городская свалка. Там, где остановились бульдозеры, между свалкой на берегу моря и дорогой на Бат-Ям, начинается «арабская Яффа» – районы Аджами и Джабалие. И в этих местах поселились менее признанные и более богемные европейские евреи. Они неплохо уживаются с арабскими соседями. В «арабской Яффе» дорогие особняки соседствуют с ветхими трущобами, бегают бесштанные дети, разъезжают в «кадиллаках» торговцы наркотиками – знакомый левантийский коктейль. Поселившихся здесь европейских евреев утешают размеры квартир и домов, высокие потолки, обнесенные белыми стенами дворики и ветер с моря. Некоторые из них отказываются покупать свои дома, пока где-то обретаются их законные хозяева, и живут в них как защищенные законом жильцы – редкая в наши дни щепетильность.
Безлюдье – состояние временное. В «арабской Яффе» можно понять, что происходило в Палестине, после того как ассирийцы разорили Израиль, а вавилоняне разрушили Иудею. Богатые и грамотные бежали, но их место заняли палестинцы из Назарета и галилейских деревень, беженцы-нелегалы из Газы, дети уцелевшей бедноты. Сливки были сняты, корни обрублены. Практически эти районы – самый северный лагерь беженцев в Филистии. Но и на этой скудной почве снова расцветает жизнь. Из арабских деревень, издалека, привозят продукты на маленький рынок Аджами, субботним утром по округе разносится запах свежего фалафеля, магнитофонный муэдзин зовет к молитве с минарета, скауты Святого Георгия ходят с барабаном по улицам, по воскресеньям звонят колокола несчетных церквей, арабские женщины сидят на дороге, судачат и лущат семечки, рыбаки идут с уловом в рыбные рестораны для тельавивцев, французский посол возвращается в свою резиденцию, киношники снимают сцены из бейрутской жизни, ходят европейские художники в джалабиях и с сигаретой за ухом. Жить с палестинцами в Аджами легче, чем с марокканцами в Мусраре, да и менее опасно. Аджами не Эйн-Синия, местные палестинцы не похожи на коренных жителей Нагорья, у них другие обычаи, не найдешь ни широких лепешек, ни мансафа, ни памяти о прадедовском винограднике. Это, скорее, тень Эйн-Синии, являющаяся нам, как тень отца Гамлета в первом акте шекспировской трагедии.
Яффа находится в тени и под боком веселого, жовиального Тель-Авива, родича Одессы, этой подлинной столицы Израиля, города реального, не выдуманного, возникшего на пустом месте, не интересующегося Нагорьем, Эйн-Синией и прочим бредом, города торгующего, учащегося, развлекающегося, работающего, простирающегося от Герцлии и Петах-Тиквы до Реховота, где смуглые девушки гуляют по улице Дизенгоф в таких одеждах, что в горах их бы съели живьем, где золотые кудряшки склоняются над книгой Кьеркегора в кафе, нашей Аккры, города, который не пропал бы и в объединенной Палестине от пустыни до моря, города, который мы до сих пор не упоминали и больше упоминать не будем, потому что он заслуживает другой, совсем другой книги (телефонной?).
Для путника, прибывающего из Тель-Авива, Яффа начинается с часовой башни, построенной в честь султана Абдул Хамида II в начале XX века на месте старых стен города, срытых в конце XIX столетия. К востоку от башни – яффская барахолка, восточный базар, который, по мнению знатоков, дешевле иерусалимского.
К западу от башни стоит Эль-Сарая эль-Джадида, Новая управа, где сидели городские власти при турках и англичанах. Девятого января 1948 года, за полгода до окончания британского мандата, еврейская радикальная группа Лехи послала двух молодых бухарско-персидских евреев с грузовиком взрывчатки к этому зданию. Они поставили грузовик у дома, установили детонатор на 80 секунд и бежали. При взрыве погибло руководство палестинцев Яффы. Когда годы спустя шииты Южного Ливана применили этот метод против израильской армии, израильтяне поражались их дикости, не вспоминая «адской машины» в Яффе. По сей день в израильских путеводителях и учебниках погибшие арабские лидеры именуются «главарями бандитских шаек».