Что такое Израиль
Шрифт:
Воды Бейдана текут с Миндальных гор, Тур-Луза, или просто Талуза. Туда стоит подняться на ханами – посмотреть на цветение миндаля в феврале, когда вся гора зелена и укутана белой кипенью лепестков. Подъем к селу Талуза начинается немного дальше, там, где от шоссе Наблус – Джифтлик отходит дорога на Тубас. Между ними круто вверх пролегает путь к Талузе, живописному селу, где дома на удивление прочны, жители хорошо одеты, у них много коней. На джипе или коне можно проехать прямиком от Талузы на Асира-эль-Шмалие и оказаться на Самарийской дороге, таким образом обогнув Наблус с севера. Весь этот район, далекий, горный и вполне процветающий, напоминает Альпы. До недавнего времени Талузу считали древней Тирцей,
Спустившись с Миндальных гор, поверните на Тубас и со временем вы увидите справа солидное, британской постройки, здание полиции, окруженное колючей проволокой. В нескольких сотнях метров от него, к юго-востоку, торчит внушительная башня, возведенная крестоносцами. На нее легко подняться. И сегодня взять ее приступом было бы непросто. Она окружена рвом и земляными укреплениями. С вершины башни видна вся цветущая долина вокруг, подобных которой мало в Святой земле. К югу от башни меж зарослей тростника течет маленькая речка, она пересекает дорогу в бетонированном акведуке, и там можно искупаться.
Сам Тубас (Тевец), маленький городок в долине, являлся важным центром в древности. При его осаде был убит Авимелех, разоритель Шхема (Суд. 9). Женщина сбросила ему на голову кусок жернова. К югу от источников Эйн-Фара и к западу от дороги лежит невысокий холм Тель-эль-Фара – руины Тирцы.
Тирца и ее сады в долине слыли образцом красоты. С ними сравнивал свою возлюбленную певец Песни Песней (6:4). Холм был раскопан, и, несмотря на посаженные крестьянами овощи, можно увидеть циклопические стены и мощные ворота древней Тирцы – современницы Гая. Тирца пережила расцвет в XXVII веке, была разрушена в XXV веке и заново отстроена в XX столетии до нашей эры, но уже без прежнего размаха. Отсюда правили Иеровоам, Вааса, Зимри (Замврий) и Омри (Амврий). Последний и перенес столицу в Самарию, а Тирца потихоньку захирела и исчезла, оставив по себе лишь курган на краю долины.
Глава XII. Египетская интермедия
Первые письменные упоминания об иудеях относятся к персидскому периоду, и они найдены не в Палестине и не в Вавилоне, а на юге Египта – на острове Элефантина. Туда хорошо поехать зимой. «Славно жить в Палестине: можно проводить лето в Ливане, а зиму – в Египте», – пошучивали в те времена, когда ничто не мешало проехать из Бейрута в Каир, через старые финикийские города Тир и Сидон, сквозь туннель под белой скалой Рас-Накуры (Рош-ха-Никры), по «лестнице Тира», мимо поселка немецких евреев Нагарии, по побережью через Акку, Яффу, Газу и Эль-Кантару – в долину Нила, в теплый Египет.
Самая холодная пора в Палестине, когда стоит смотаться в Египет, – между Ханукой, праздником Маккавеев, соответствующей декабрьским идам, и одним из трех праздников Нового года, в зависимости от того, какой выпадет раньше. Новый год – это первое дыхание весны. В Китае и Японии его празднуют в новолуние месяца Адара, в Персии – в полнолуние Адара, двумя неделями позже. До Вавилонского пленения древние израильтяне дотягивали до новолуния Нисана, когда был сотворен мир, а в Палестине празднуют еще и Новый год деревьев – за две недели до китайского Нового года, в полнолуние месяца Шват, когда расцветает миндаль. В полнолуние Швата дети сажают саженцы и поют песенки о цветущем миндале, и у замерзших жителей Иерусалима появляются первые надежды на тепло. Но эти надежды неизменно бывают обмануты, – как и японские умэ-но хана (цветы сливы), миндаль цветет в последние холода, которые могут затянуться до персидского Нового года, до праздника Пурим, праздника Эсфири, весенней катавасии с ряжеными, как на масленицу, с треугольными маковыми пирожками, «ушами Амана», вместо блинов.
Почему иудеи празднуют персидский Новый год? Им неплохо жилось в Персидской империи (от падения Вавилона до победы Александра, от Индии до Нубии), но они надеялись на лучшее. У иудаизма был шанс оттеснить зороастризм
Между пончиками Хануки и пирожками Пурима, когда Святую землю заливают благодатные дожди, мудрые люди едут погреться в Египет. Так поступил и Авраам, когда, то ли в поисках Бога, то ли от холода, откочевал на юг, в уделы фараонов. С собой он взял жену Сарру, но, дойдя до границы, испугался, не отберут ли ее египтяне. Комментатор Библии XI века, шампанский винодел и мудрец рабби Шломо Ицхаки (сокращенно Раши), задался вопросом: почему праотец раньше об этом не подумал? И объяснил так: Сарра была скромна, и до путешествия на юг Авраам ее толком не разглядел (отсюда и взялся обычай свадебного путешествия – в пути, мол, больше разглядишь, а поэтому негоже ехать человеку в Египет одному), и вообще, все дурнеют от дорожных передряг, а Сарра, кочевница по крови и масти, лишь похорошела. А еще увидел Авраам, что египтяне куда чернее арамейцев и слишком уж заглядываются на светлокожую, по их меркам, Сарру. Смутился Авраам и попробовал провезти жену контрабандой, в сундуке, но египетские таможенники заподозрили неладное: вдруг этот старый бедуин гашиш везет или беспошлинные французские духи? – и открыли сундук.
Поездка в Египет есть поездка по туристским местам, со всеми ее недостатками, в первую очередь – неизбежной встречей с другими туристами. Хороших туристов вообще не бывает. Каждый настоящий путешественник мечтает о том, чтобы контора Кука и ее меньшие братья обанкротились и чтоб банковские клерки ездили в отпуск на ближайшее взморье и не портили вида дальних экзотических стран. Из-за массового туризма взлетают цены, растут рестораны и гостиницы-обираловки. Туристы развращают туземцев, общаются только между собой и практически не дают настоящему путешественнику повстречаться с интересными местными жителями. Как хорошо было странствовать до Первой мировой войны, когда заезжего европейца – редкого гостя – привечали вожди, султаны и паши. А теперь вот приходится торговаться с таксистами, портье, официантами.
Египет начинается с Эль-Ариша, где в 1970-е годы израильские солдаты, съев последнюю порцию хуммуса и купив бритвы, садились в зеленые автобусы с надписью «Спецрейс», чтоб отправиться в Тасу, Бир-Гафгафу, Фаид, Суэц. Здесь же останавливались по пути домой, заходили к «Вильямсу» (существующий и ныне ресторан) съесть «чипс», рыбы, довольные тем, что миновал снаряд на понтонном мосту или мина на Джабль-Атаке. Эль-Ариш был столицей Синая – на взгляд прозябающего в Бир-эль-Тамаде или другой синайской дыры. Городок изменился с тех пор, как мы его оставили. Он разросся, обзавелся гостиницами и настоящими ресторанами. «Шекем» стал мечетью. Выпивки в магазинах не сыщешь – египтяне ввели в Синае «сухой закон».
Но самый большой сюрприз – местные жители сохранили добрую память об израильском правлении. Повсюду: в ресторанах, в гостиницах, в магазинах – местные жители объяснялись нам – бескорыстно! – в любви, слушали израильское радио и поминали привольную жизнь под нашей властью. Они – как бирманцы в Мандалае и индийцы в Дели – тосковали по строгому, по справедливому колониальному правлению.
Годы назад я видел, как поваренок из тель-авивских трущоб измывался над пацаном-бедуином, видел, как относились к бедуинам на строительстве в Синае, и все эти обиды забылись, как не были. Повсюду, от Эль-Ариша до Эль-Кантары, помнят справедливых, мудрых, добрых, богатых и щедрых израильтян.