Что такое не везет
Шрифт:
Чтобы как-то исправить свою несколько нескладную фигуру, по совету бабули, записался на плавание. Правда, у нас в районе плавательного бассейна не было и приходилось трижды в неделю ездить с пересадкой на массив Чиланзар, но оно того стоило. Чем музыка, которой я занимался в прошлой жизни, занятие спортом, приносило больше пользы и удовольствия. Вместо ежедневного долбления клавиш вечными гаммами, я проводил время в бассейне, общаясь со своими сверстниками. И это радовало гораздо больше.
За каких-то два с половиной года я хоть и не стал великим пловцом, и не заработал каких-либо существенных достижений, кроме разве что первого разряда, зато исправил собственную фигуру, и теперь не стыдно было раздеться хоть на том же пляже, показывая развитую мускулатуру. Заодно и научился плавать любым известным на сегодняшний день способом.
Между тем, время неуклонно двигалось вперед, а я не находил не единой возможности, как-то исправить будущее. Да и по сути, что я мог сделать? Написать письмо Брежневу или Андропову? И рассказать, как после их кончины развалится СССР, и что в итоге все это приведет к третьей мировой войне и ядерному конфликту? Самое легкое на что я мог рассчитывать в этом случае — сумасшедший дом и успокоительные уколы галоперидола или чего-то подобного, чтобы держал рот на замке и не выдумывал всякой чуши. Ведь Советский Союз в сознании наших руководителей это незыблемо и на века, и убедить их в обратном, бесполезное занятие. А все эти попаданцы с советами Сталину, Брежневу и Андропову просто обычные слащавые сказочки для взрослых, в которые я никогда не верил.
Единственное, что я мог сделать так это попытаться как-то обезопасить свою семью. Еще находясь в «убежище», как-то по радио смог поймать передачу о том, что некоторые южные латиноамериканские страны, и острова, лежащие в Тихом и Атлантическом океанах, практически не были затронуты войной. Где-то прошло цунами, смыв некоторые поселки в море, где-то выпали радиоактивные осадки, повысив радиационный фон и вызвав некие заболевания крови. Но тем не менее многие острова и страны на материках остались вполне безопасны. Взять, например, ту же Австралию, или Новую Зеландию находящиеся в стороне от центров принятия решений, и в общем то зациклившихся на собственных проблемах и не особенно подающие голос на тех же заседаниях ООН или где-то еще. Или скажем страны третьего мира как например Чили, Перу, Боливия, да и по сути та же Аргентина с Бразилией. Кому они нужны? Не говоря уже об островах Французской Полинезии или Питкэрна.
Вот только как вырваться из-за железного занавеса и попасть туда, было нетривиальной задачей. Разумеется, можно было дождаться девяностых, открытия границ, и отправиться туда на законных основаниях, но к этому времени мне будет уже больше тридцати, и кто знает, захочу ли я срываться с места из-за какого-то гипотетического ядерного удара. Хотя наверное все же захочу, хотя бы для того, чтобы уберечь свою семью. Но все же лучше сделать это заранее. Чтобы не оказаться у разбитого корыта прожив полжизни здесь, а после начиная все с начала там.
Вот только как это сделать сейчас, было непонятно. Поэтому и приходилось перебирать различные планы, и искать наилучшее решение.
Глава 13
13
Тем не менее СССР, все так же закрыт железным занавесом, попытка покинуть его считается изменой родине и за это расстреливают. Хотя вслух об этом и не говорят. Выезд за рубеж возможен только для кучки дипломатов и в обязательном порядке, кто-то из семьи остается в Союзе, как заложник. Выезд даже в социалистическую страну, по той же туристической путевке, только через специальную разрешительную комиссию, которая задает тупые вопросы по истории той страны, куда ты собрался ехать отдыхать. Порой создается впечатление, что туда отправляют только пропагандистов, которые едут для того, чтобы рассказывать проживающим там аборигенам их собственную историю. А все местные жители в обязательном порядке вылавливают незадачливых советских туристов и расспрашивают их знают ли они кто у них генеральный секретарь?! И когда они встали на социалистические рельсы?
Хорошенько подумав решил, что наилучшим выбором где есть хоть какая-то возможность оказаться за границей нужно овладеть профессией моряка. Причем не военного моряка, а сугубо гражданского. То есть закончить Мореходное училище Министерства рыбного хозяйства, и устроиться на какой-нибудь сейнер промышляющий рыболовством в мировом океане.
Почему именно так?
Именно поэтому, к концу восьмого класса я объявил бабуле о своем желании поступить в Мореходное училище Министерства Рыбного Хозяйства. И к моему удивлению, нашел в лице бабушки полное согласие с моим выбором. Как оказалось, чуть позже, у бабули когда-то был младший брат, который служил в китобойном флоте на Дальнем востоке, а после погиб во время Великой Отечественной Войны. И то, что его имя отмечено на мемориале славы советских моряков в одном из парков Владивостока. И потому, мой выбор был всячески одобрен. Единственное что меня удерживало от немедленной поездки туда, было здоровье бабушки. Я готов был даже отказаться от этого, ради того, чтобы она была жива. Все потому, что отправляться со мною произведя размен квартир, она не горела желанием, а оставлять ее здесь одну не хотел уже я.
Тем более, что к моменту окончания мною восьмого класса бабушка совсем сдала. Кроме возраста, у бабушки обнаружилось куча всякого рода болячек, что, впрочем, неудивительно учитывая то, что она пережила как минимум две войны. То есть Гражданскую и Великую Отечественную. Плюс к этому наложилось отношение к ней единственной дочери, моей матери. Все это подорвало и так не самое лучшее здоровье этого человека. А мой взгляд на ее организм прямо сказал, что она держится скорее за счет упрямства, и, пожалуй, моего присутствия. Медик из меня не вышел, с помощью своего дара, я мог скорее отнимать, чем давать. Та же подпитка «средоточия» всего лишь поддерживала в какой-то степени бабушкин организм, но этого было явно недостаточно. Исправить же в ее организме я ничего не мог, точнее не знал, что именно нужно исправлять, и потому, скорее нанес бы вред.
В итоге, ее на стало в середине лета 1975 года, через полтора месяца после того, как мне исполнилось пятнадцать лет. В один из дней у нее случился сердечный приступ, скорая помощь увезла ее в больницу, я считай не отходил от нее несколько дней, а ей с каждым днем становилось только хуже. Не помогало ничего, даже моя постоянная подпитка, только продлевала ее агонию. Через три дня бабуля скончалась.
Тут же на меня налетело наше советское руководство из органов опеки, попытавшись в тот же день сплавить меня в местный приют. Благо, что в дело вмешались соседи, и сумели меня отстоять буквально на три дня, то есть фактически на время похорон бабушки, и последующие поминки. И что-то у меня закрадываются нехорошие подозрения, что дело тут было вовсе не во мне. Просто по местным обычаям, часть вещей усопшей раздается всем соседям, друзьям, и родным. Родных у меня не было, а вот соседи и друзья вынесли из квартиры почти все что принадлежало моей бабуле, не гнушаясь даже нательного белья. А с другой стороны, не вынеси это они, присвоили бы те, кому досталась бы моя квартира. Или просто выбросили бы на помойку. Уж лучше пусть что-то достанется соседям. Оставалась последняя ночь, после которой меня должны были забрать в приют. На руках у меня не было ни единого документа. Налетевшие после смерти бабули «опекуны» выгребли все. И хотя я говорил о том, что хочу поступать в Мореходное училище, это никого не волновало. Мне просто указали на то, что вначале я должен прописаться в приюте, а уж после меня, возможно направят в одно из училищ, для получения профессии. То есть мореходка накрывалась медным тазом. Почему? Да все просто, прописавшись в Ташкенте, я был бы вынужден поступать только в местные ПТУ, а среди них Мореходного училища не значится. Единственное море — Аральское, с которым граничит Узбекистан, к этому моменту превратилось в пустыню. А единственная судоходная река, Амударья — судоходна только в верхнем течении, и то больше на Туркменских территориях.