Что такое не везет
Шрифт:
— Это ни о чем не говорит. — ответила мне какая-то тетка из органов опеки. — Если у тебя есть мечта, ты можешь ее осуществить и после того как тебе исполнится восемнадцать лет. Наше государство дает эту возможность людям любого возраста.
Нормально. То есть в угоду государству, или кому-то еще, я должен терять несколько лет своей жизни, получая ту профессию, которая мне не интересна, только потому что меня пропишут в городе, где эту профессию не дают. А ведь впереди меня ждет еще и армия. Вот и выходит, что если я и смогу когда-то поступить в Мореходку, то скорее годам к двадцати, если не позже. То есть выбросив из жизни целых четыре года. И раз уж мне не гарантировали то, чего я желал, то я решил попробовать добраться до места самостоятельно. Разумеется, подобный трюк выглядел чересчур легкомысленно. До того же Владивостока,
Примерный путь проложенный в «Атласе Автомобильных дорог», который имелся у меня предполагал, что из Ташкента до Владивостока мне придется проехать чуть больше восьми тысяч километров. До Херсона или Одессы предполагалось вдвое меньшее расстояние, и в обеих городах имелись Мореходные училища. Имелся еще Ленинград, но что-то удерживало меня от того, чтобы поехать именно туда. И я решил, что стоит отправиться именно на Черное море. Если мне удастся взять билеты на поезд, то весь путь займет от силы трое суток. Предъявление документов, при покупке билета на поезд, сейчас не требовалось. Но все же в поезде могли проверить наличие документов. Что же делать в таком случае, подумал я. И в следующий момент ринулся к своему письменному столу. После нескольких минут поисков у меня на руках оказались Метрики, выданные по месту рождения. Я как появился у бабушки, бросил эти корочки в стол, с тех пор они там и лежали. И хорошо, что я о них вспомнил. Они решали многие проблемы.
Конечно в полной мере, это документом назвать было нельзя, из-за отсутствия фотографии, но с другой стороны, это было хоть что-то. К тому же у меня на руках сохранился и комсомольский билет, который вообще не считался удостоверением личности. Но вкупе со свидетельством о рождении, я надеялся на то, что — это прокатит. И как минимум с поезда меня уже не ссадят. Хотя и садиться на него в Ташкенте, наверное, тоже не стоит. Кто знает, вдруг кто-то из знакомых увидит меня, и сообщит о том, что я куда-то отправился по железной дороге. С другой стороны, и торопиться мне особенно тоже некуда. Вступительные экзамены начнутся в середине августа, а до этого момента еще целый месяц, вполне можно устроить себе небольшой отпуск, а после примерно за неделю или две до начала вступительных экзаменов появиться там. Как раз успеют и переслать документы, и устроить меня в местный детский дом.
Две сотни рублей, оставшихся после похорон, дадут мне возможность безбедно прожить до момента поступления, а там можно будет обратиться в любой приют, и меня возьмут на обеспечение, куда денутся. Этот исход мне нравился гораздо больше, чем немедленная отправка в интернат. Подумав об этом я бросился собирать вещи. В первую очередь снял с антресолей довольно вместительный рюкзак, куда сложил все необходимые в дороге вещи. Немного подумав, как можно туже скатал спальник, с которым дед ездил на рыбалку и привязал его к верхнему клапану рюкзака. Вполне он может пригодиться в дороге. В приюте наверняка все это отберут, но и оставлять все это здесь тоже не хотелось. Да и до приюта еще минимум два месяца, а пока лето можно будет пожить и на природе. В сумку, до сих пор сохранившуюся у меня, положил все консервы, которые нашлись в доме, а так же все то, что нашлось в холодильнике и что не должно было быстро испортиться. Пока собирал вещи сварил все оставшиеся два десятка яиц, и сложив их в коробку из под обуви, сунул в сумку, решив что так они лучше сохранятся, и не помнутся. В дороге пригодится все. Туда же в сумку пошла миска, кружка, чай, кофе. Не замыл и об алюминиевом котелке когда-то взятым в доме «Плюшкина». В общем все до чего дотянулись мои руки. Поклажа была конечно тяжеловата, но лучше пусть будет так, чем останусь голодным. Да и деньги сэкономлю.
После чего переоделся в походную одежду, накинул на плечи легкую куртку,
Подхватив ключи от сарая стоявшего на нашем участке, я дошел до туда, выкатил из него велосипед, привязал сумки на оба багажника, а после подумав, притянул к раме пару удочек. А в рюкзак положил пару наборов юного рыбака. В это время в спорттоварах продавались такие. В пластмассовой коробочке находилось примерно метров пять-десять лески, на которой уже был укреплен поплавок, два крючка и грузило. Весь этот набор стоил копеек тридцать, не больше. Но достаточно было срезать какую-нибудь ветку с дерева, привязать к концу леску, нанизать червяка или кусочек мякоти хлеба, и вполне можно было поймать какую-то рыбешку. Пусть и не слишком крупную, но вполне реально. А с моими способностями так и вообще все, что угодно.
Предполагая, что какую-то часть пути мне придется ехать на поезде, перерыл дедовский инструмент и все-таки отыскал универсальный железнодорожный ключ, который видел здесь ранее. В поезде такая вещь просто жизненно необходима. Например если сильно припрет, а туалеты будут закрыты. А так всегда можно сказать, что дверь была открыта и виноват в этом не я, а проводник, поди докажи, что это не так. Да и кто знает, вдруг однажды мне понадобится открыть запертую дверь вагона, чтобы незаметно покинуть его. К тому же помимо трехгранной головки, и универсального ключа, в наборе имеется еще и отвертка. Одним словом вещь в походе незаменимая.
Присев на какой-то ящик, долго курил вспоминая все то хорошее, и плохое, что произошло со мною здесь. Плохого было совсем мало, и оно почти не отразилось в моей памяти. Зато хорошего было хоть отбавляй. Дом никак не хотел отпускать меня. Но нужно было ехать, иначе… нам удачи не видать. Все равно завтра отправят в приют, а бабушкина квартира достанется какому-нибудь блатному очереднику. Решительно поднявшись, взял велосипед за руль, выкатил его с огорода, а затем оседлав поехал на выезд из массива. Белая полоса слишком затянулась, думал я, крутя педали. Похоже придется вновь переходить на подножный корм и вспоминать свое детство.
Мне повезло. Едва я добрался до станции Южная, как на пути подали электричку, следующую до Сарыагача, городка на границе с Казахстаном. Только не думайте, что это очень далеко. Фактически Сарыагач, это окраина Ташкента, только в северной его части. И, да, граница республик проходит именно там, хотя сейчас это не имеет никакого значения. СССР не делим, и поэтому все эти границы всего лишь линии на карте. Но с другой стороны, там уже Казахстан. Много позже, когда Ташкент разрастется, то какая-то его часть выплеснется за пределы республики. Все это я хорошо видел на интернетовских картах в будущем. Впрочем до этого еще как минимум двадцать лет. Но даже сейчас, если что там и милиция, и органы опеки и все остальное принадлежат уже другой республике. То есть взяв билет там, я надежно исчезну с глаз узбекской опеки.
Я даже не стал бросать свой велосипед, а просто затащил его с помощью какого-то мужика в тамбур, хотя, наверное стоило оставить его на перроне, все равно придется бросать. Но честно говоря было его просто жаль. Устроившись на ближайших местах, изредка выходя в тамбур на остановках, поглядывая на велосипед и прощаясь с прошлой жизнью. Вагон был можно сказать пустой, поэтому мне даже удалось разок перекурить, не привлекая к себе внимания. А через три часа, я вышел на конечной станции, и первым делом, присел на лавочку отдохнуть, решая, что же мне делать со своим транспортом. Бросать его просто так, было до боли жалко, но ничего иного, придумать было невозможно. Был бы он складным, можно было бы попробовать взять с собою, а так… Я даже по большому счету не мог его продать. Ладно был бы базарный день, а так у меня его просто никто не купит.