Что-то было в темноте, но никто не видел
Шрифт:
— В километре или двух отсюда есть кривое дерево, странное такое, в виде голосующей бабы, это ориентир.
Я сказал, что в такой темнотище дерева мы не увидим и вечеринка наша так и так накрылась.
Рыжий опять обозвал меня придурком.
Его кореш велел ему заткнуться.
Мы ехали довольно долго, а ориентира все не было видно. Рыжий молчал, но его молчание мне не нравилось. Его кореш нервничал все сильней, не отрывал глаз от
Я смотрел на проносящиеся за окном черные от темноты поля и считал первых светляков, искорками отлетавших из-под колес за ограды.
— Ну ты и придурок. Ты хоть знаешь, чего мне стоило попасть на эту вечеринку? — огрызнулся рыжий на своего кореша.
— Время детское, еще и не начали, — тихо ответил кореш.
— Время детское? Да уже сожрали все. И все из-за тебя.
Они еще переругивались, когда я вдруг увидел в свете фар что-то долговязое, блондинистое, с поднятой рукой.
— Эге! — сказал кореш рыжего и даже привскочил на сиденье.
— Чего?
— Ты не видел? На обочине?
— Ни черта я не видел.
— Там было что-то долговязое, блондинистое, с поднятой рукой.
— Ну и что?
— Ну так, может, было бы нехило захватить ее с собой?
— Нам некогда и не фиг никого захватывать.
— Да, но такая куколка может нарваться на маньяка и ей не поздоровится. Почему бы ее не выручить?
— И потом, — вмешался я, — может быть, она тоже едет на вечеринку и знает дорогу.
— Во-во, — подхватил кореш рыжего, — может быть, она даже знает короткую дорогу.
Тут рыжий наконец согласился, сказал: ладно, вернемся, захватим ее, но если мы зря потеряем время из-за этой блондинки, то он оставит нас здесь и поедет на вечеринку один.
Мы развернулись, рыжий, похоже, уже жалел, что нас послушался. Мы с его корешем высматривали на обочине нашу голосующую.
Доехали до того места, где я ее увидел, — никого. У меня аж кровь застыла в жилах — все, сейчас рыжий вышвырнет нас из машины.
— Ну, где же она, ваша долговязая? — спросил рыжий строго.
Мы ничего не ответили, и он стал притормаживать.
— Вот и голосуйте теперь, как ваша блондинка, черт бы ее драл.
И тут его кореш закричал:
— Вон она! Вон она! Мы ее проехали, она сзади!
Рыжий затормозил и оглянулся.
— Ничего не вижу.
— Понятное дело, темно ведь, я увидел ее в свете фар, вон она, сзади, — затараторил его кореш, входя в раж.
Рыжий плюнул с досады и дал задний ход, машина попятилась.
— Ты бы лучше ехал прямо.
— Я и еду прямо.
Как
— Черт! — выругался рыжий.
— Черт, — повторил его кореш.
Мы все вылезли, рыжий — с фонариком, и пошли обследовать зад машины. Ничего страшного. Только буфер немного помялся.
— По-моему, мы что-то переехали, после того как врезались.
Рыжий нагнулся и заглянул под машину.
— А, черт. Блондинка. Вот во что мы врезались.
Мы с корешем тоже нагнулись и увидели распластанную под машиной долговязую.
— Надо убрать ее отсюда, — сказал кореш рыжего и лег, чтобы дотянуться до девушки.
Была она, прямо скажем, в скверном состоянии. Вся переломанная и перемолотая, лежала, странно согнувшись назад, только большой палец так и торчал кверху. И во всей картине это была единственная забавная деталь.
— Гадость какая, — сказал кореш рыжего.
По рыжему было видно, что он зол как черт.
— И что вы думаете теперь делать? По вашей милости мы по уши в дерьме, какие у вас еще идеи?
— Как ни крути, нас обвинят, скажут, что мы ее поимели во все дырки, а потом замочили, — распсиховался кореш рыжего.
— Ты рассуждаешь как извращенец, — сказал я ему.
— Я рассуждаю как легавый, а легавые все извращенцы. Если мы их вызовем, нам кирдык.
— Лично я не собираюсь здесь торчать, вечеринка уже началась, не хватало опоздать из-за этой хрени. Так что решайте, я сваливаю через две минуты, — вмешался рыжий.
— Лучше всего пока засунуть ее в багажник, а там подумаем, — предложил я.
Кореш рыжего вроде бы со мной согласился, и мы открыли багажник. Блондинка оказалась на диво тяжелой и странно похрустывала, как будто куски органов бились друг о друга внутри.
Когда мы запихали ее в багажник, кореш рыжего взял фонарик и посветил под машину.
— Главное не оставить следов, — забормотал он, — если хоть что-нибудь проглядим, они нас найдут.
Он ползал вокруг машины, время от времени поднимал что-то и рассматривал.
Я начинал потихоньку злиться. Было темно, холодно, и мне все это надоело. Но кореш рыжего нагнал на меня страху, и я тоже опустился на четвереньки.
В нескольких метрах от машины я нашел прядь светлых волос и сунул ее в карман.
Больше ничего подозрительного я не видел, и тут кореш рыжего вдруг заорал:
— ТУТ КУСОК СИСЬКИ! КУСОК СИСЬКИ! ВОТ ОН, ПОСРЕДИ ДОРОГИ!
Рыжий, который уже сидел в машине, крикнул нам, что он отчаливает через секунду, будь там хоть сто сисек, плевать.