Что-то кроме магии
Шрифт:
Вчерашний ребенок проступил сквозь облик взрослого; в глазах светилась совершенно мальчишеская надежда на небывалое приключение. Северусу сделалось и смешно, и неловко от такой горячей веры в его всемогущество.
— Алан, вы в своем уме? Сами же сказали, там полно инферналов! Кроме того, придется ломать печати, а их ставили все деканы... Наконец, я не владею серпентарго и просто не сумею открыть дверь.
Но Шейфик ничуть не смутился:
— Кровавый Барон говорит, что в тоннеле рухнула часть потолка и закрыла основной массе проход, оставшихся Хранители перебили. А еще он умеет говорить на языке
— Барон — змееуст?! Алан, на календаре не первое апреля.
— Он не мог солгать мне, — стоял на своем Шейфик. — Спросите его сами, если не верите!
— Знаете, мне было бы тоже любопытно взглянуть на легендарное чудовище, — призналась Мальсибер. — С печатями я помогу, если позволите.
— Давайте завтракать, — сердито оборвал обоих Снейп, понимая, что сумасшедшая идея поглазеть на мертвого василиска захватила и его. Не говоря уже о том, что следует проверить обвал — не затронул ли он замок?
Конец спорам положило явление Алекто Кэрроу. При виде нее у Шейфика округлились глаза, и он хриплым шепотом взмолился:
— Пожалуйста, пойдемте к василиску!
* * *
Без сомнения: красавица. Глаза. Губы. Волосы. Кожа. Грудь... о, тут вообще все замечательно. Пре-вос-ход-но. Алекто Кэрроу, любуясь своим отражением в зеркале, поправила декольте пышного ярко-красного платья. Беллатриса плохого не посоветует, вон как переливается атлас — огонь! Хватит таскать опостылевшие серые мантии под горло, пора блистать, очаровывать и покорять. Алекто, копируя жест подруги, провела языком по губам и прищурилась. Все, никуда он не денется. Нынче же будет мой — хромоножечка, хромулечка, хромомулечка!
Спроси ее кто-нибудь, почему ей так приглянулся колченогий Алан Шейфик — она не сумела бы объяснить. Что-то таилось в его субтильной фигуре, подпрыгивающей походке, неизменной вежливости и серых глазах под длинными девичьими ресницами, — что-то такое, от чего дебелую Алекто бросало в жар, и она очень живо представляла себе, как обнимает этого худосочного потомка старейшего магического рода, прижимает к себе, такой горячей, страстной...
Амикус давным-давно аппарировал подальше от Хогвартса, а его сестра не спеша и со знанием дела готовилась к завтраку, на котором, слава богу, не будет школьников, черт бы их всех побрал, и она сумеет добиться желаемого. Алекто обернулась на просторную кровать под малиновым бархатным балдахином, мысленно распластала среди подушек полураздетое худое тело и тихо зарычала, — до того притягательной получилась эта картина.
Когда она во всем блеске собственной красоты вошла в Главный зал, предмет ее мечтаний вздрогнул и что-то тихо проговорил — наверное, восхищался. О, милый скромник, скоро ты сможешь высказать свой восторг, не смущаясь!
Рядом с Аланом торчали ненавистный долгоносый урод и мороженая селедка, чей сынок в прошлом году покушался на Повелителя. Алекто надела на лицо отрепетированную перед зеркалом маску невозмутимого достоинства. Победно шуршал атлас. Торжествующе звенели каблучки. Селедка отвела взгляд, сероглазик попятился. Еще бы: сегодня она воистину ослепительна и неотразима! «...василиска» — донеслось до нее оброненное кем-то из троих слово. Вот, сами признали!
* * *
—
Алые до рези в глазах, широкие атласные юбки делали коренастую фигуру еще плотнее и ниже. Из бедер причудливой красной кочерыжкой вырастал крепкий торс с бюстом, торчащим, как толстый короткий корень. Плодоовощную тему продолжали губы цвета свежеразрезанного помидора, свекольные щеки, фасолины глаз и прическа, смахивающая на заросли подсохшего зеленого горошка.
В обычной преподавательской мантии, с простым узлом волос на затылке, Алекто Кэрроу смотрелась бы сейчас образцом миловидности.
— Алан, после завтрака разыщите Барона и вместе с ним поднимайтесь в мой кабинет, — громко распорядился Снейп. И многозначительно добавил: — По дороге нигде не задерживайтесь. И на посторонние разговоры не отвлекайтесь.
Алекто, поняв, к чему он клонит, в досаде заскрипела зубами. Желанный хромец ускользал, тем самым делаясь еще привлекательней. Но ничего, из Тайной комнаты он рано или поздно выйдет, и тогда... Ух, что она с ним тогда сделает!
* * *
— Скука и вечность в запасе — вот и весь секрет, — объяснил Барон свое владение языком змей. Экспедицию в слизеринские подземелья предприняли, не откладывая, и призрак в компании трех людей скользил вниз по сводчатым полутемным тоннелям. — Первые сто лет после смерти, как положено привидению, добросовестно пугал всех живых в замке. Потом надоело. Со скуки попробовал учиться. Понравилось. За пять или шесть веков выучил наизусть сотню учебников, а лекции Биннса могу пересказать слово в слово. Змееусты в Хогвартсе появлялись часто, так что за какие-нибудь триста лет овладел их языком. Вот латынь знаю хуже, на ней тут говорят мало. Ну и по части волшебства нахватался разного...
— Господин Барон, насколько надежно завал закрыл проход для инферналов? — все еще беспокоился Снейп.
— Он не слишком широк, — не стал обнадеживать призрак. — Но неупокоенные пока ведут себя довольно вяло. Возможно, ослабло магическое воздействие на них извне.
Двенадцать печатей, наложенные на двери прошлым летом, едва тлели. Да уж, счастье, что никто не пытается прорваться в замок с обратной стороны каменных створок.
Эдит Мальсибер попросила пока не снимать магические запоры и принялась водить по ним волшебной палочкой. Печати от ее пассов на мгновение вспыхивали, но сразу же гасли окончательно.
— Если понять, каким образом действовали предшественники, будет легче повторить их опыт, — пояснила она.
Призрак удалился на разведку и вскоре вернулся с подтверждением: Тайная комната пуста. Живые отошли от дверей, предоставив ему свободу действовать.
Слова серпентарго, слетавшие с мертвых губ, в полной тишине прозвучали особенно зловеще. Створки с каменным скрежетом медленно разошлись в стороны, открывая непроглядную темноту, откуда потянуло холодной сыростью и мертвечиной.