Что-то кроме магии

Akana again

Северус двумя руками изо всех сил стиснул края кубка.

— Не так! — Дамблдор резко подался вперед в своей раме. — Не физической силой! Северус, вы должны поверить, что это глина! Понимаете, поверить... И направить магическую силу в пальцы, как направляли ее в волшебную палочку!

— Я понял. А теперь помолчите.

И Дамблдор послушно умолк, сердито шикнув на портрет Блэка, собиравшегося что-то возразить.

Северус отставил кубок. Закрыл глаза. Самое время прислушаться к себе, уловить ту едва заметную дрожь, которую вызывает,

оживая, тугая пружина под ребрами. В темноте опущенных век он вдруг увидел ее: узкая белая спираль закручивала виток за витком, заполняя собой все его существо. Пружина раскалялась, искрящийся белый сменился бледно-голубым, жар иссушил глотку, от плеч к кистям прокатилась волна мучительной судороги, пальцы сами собой вцепились в кубок...

А-А-А!..

Он открыл глаза — и почти ослеп от невыносимо яркого пламени, в которое по локоть погрузились руки.

Боль нахлынула позже. Мнилось ему: не осталось крови в венах, нет костей под мышцами — боль заполнила тело до последней клетки и хлестала из кончиков пальцев, как вода после «Аква Эрукто». Две огненные перчатки сжали предплечья, запястья, кисти, и массивная серебряная чаша, мгновение назад бывшая твердой, стала оплывать в его руке, как столбик воска горящей свечи.

— Берите другие кубки! Скорее! — крикнул Дамблдор.

Несмотря на оглушающую боль, Северус услышал его. Оскалившись, схватил несколько серебряных вещиц, слепил в единый ком и, постанывая сквозь стиснутые зубы, принялся мять и плющить его, заливая стол и пол потоками огня.

— Он устроит пожар! Надо позвать домовиков! — переполошились портреты. Дамблдор не обращал на них внимания, поглощенный процессом. Внезапно общую суматоху перекрыл его торжествующий возглас:

— Смотрите! Все смотрите!

Под горящими пальцами рождался еще один меч Годрика Гриффиндора. Тяжелый, тупой, неудобный — и звенящий от переполнявшей его силы, которую в эти мгновения отдавал ему волшебник. Языки огня, струясь из ладоней, вылизывали ряды рун на клинке, узоры рукояти, рубины гарды, завершая процесс превращения.

— Дамблдор, вы гарантируете, что у него получилась точная копия? — недоверчиво поинтересовался Блэк.

— Гарантирую, — в голосе старика слышалась неприкрытая гордость за своего ученика. — Если кто и сумеет отличить подделку от оригинала, то только его создатели, гоблины. Крайне маловероятно, что Волдеморт решит у них проконсультироваться.

— Тем не менее не помешало бы проверить... — Блэк заметил, что его не слушают, и обиженно умолк.

— Северус, — осторожно позвал Дамблдор, обращаясь к ссутулившейся у стола фигуре в насквозь мокрой рубашке. — Северус, вы можете говорить?

Не могу, ответила за него тишина. Язык, губы, все тело словно чужое — пустое, гулкое после схлынувшего потопа боли.

— Со мной в первый раз происходило то же самое, Северус... Потому-то высшую трансфигурацию используют считанные единицы.

С трудом передвигая ноги, Снейп добрел до кресла, на спинку которого бросил мантию. Нашел свою

палочку. Прохрипел пересохшим горлом:

— Фините Инкантатем...

Меч-дубликат не изменился.

— Ферверто...

Еще один взмах палочки. И еще.

— Уже не фокус... — он попробовал усмехнуться, но мышцы лица плохо слушались. — еще не чудо... Или... все-таки... чудо?

Колени подогнулись, Северус оперся о стол, чтобы не упасть. Из-под ладони потянулся дымок. Он отдернул руку: в зеленом сукне столешницы зияла дыра с обугленными краями.

— Пока не освоитесь с вашими новыми возможностями, старайтесь сразу после сеанса трансфигурации не хвататься за ткань, бумагу, дерево и тому подобное, — запоздало предупредил Дамблдор. — Пожар не устроите, но вещь сожжете.

— Не уверен, что решусь повторить...

— Воспринимайте боль как экзамен. Вы его выдержали, получайте награду. Организм быстро привыкнет, каждое новое превращение будет все менее мучительным.

Северус вспомнил, как завораживало его в свое время зрелище плавных непрерывных превращений листа бумаги, которые в задумчивости демонстрировал Дамблдор. Следом в памяти всплыли пять проплавленных борозд в граните колонны крытой галереи замка.

— Неужели и такое смогу?

— Да, теперь это лишь вопрос времени и практики.

Снейп рассматривал свои ладони, точно увидел их впервые. Ничего не изменилось: вот давний шрам от скальпеля, вот старое пятно от кислоты... Он даже принюхался, но от ладоней несло не гарью, а кисловатым запахом металла.

Под столом валялся невесть как залетевший туда клочок бумаги. Волшебник поднял его, задержал в пальцах...

Бумага вспыхнула и сгорела.

Глава 118. Василиск и капуста

Зима в этом году началась с долгих дождей. Сизые облака плотной чередой тащились над самыми шпилями Хогвартса и проливались на замок то унылой моросью, то злым ледяным ливнем. Укладываясь спать под нескончаемый шелест воды за окном, Северус подумал, что еще дня три такой сырости, и Филч явится с докладом о какой-нибудь протекающей крыше. Завхоз уже предупреждал его, что черепицу на башнях давно пора перекладывать.

Перед рассветом ветер наконец-то переменился, и утром пошел снег.

Северус проснулся от тишины. Привычно мокрое стекло высохло, и что-то за ним светилось бело и мягко, отчего в полутемной спальне сделалось светлее. Сунув ноги в шлепанцы, он подошел к окну. Частые крупные хлопья, незаметно отделяясь от белого неба, опускались на траву, берег озера, голые ветви деревьев, сглаживая углы, превращая черное в серое, а серое укрывая толстым слоем пуха и ваты. Ничьих следов не виднелось на этой белизне, мир выглядел только что созданным, готовым начать все сначала и притихшим в ожидании. Дамблдоровский будильник, обычно громко тикавший у кровати, остановился, и теперь ниоткуда не доносилось ни единого звука, точно снег выпал и внутри замка тоже.